Невероятно велико число тех, кто признался в распространении болезни по наущению сатаны. Миланцев словно охватила эпидемия безумия, не менее заразного, нежели чума. Их воображение находилось в таком же расстройстве, как и их тела, и полку добровольно раскаявшихся «эмиссаров дьявола» прибывало день ото дня. Они обычно имели на теле отметины болезни, и некоторые умирали прямо во время признания.

Во время великой бубонной чумы в Лондоне, случившейся в 1665 г., люди столь же жадно внимали предсказаниям мошенников и фанатиков. Дефо пишет, что в то время люди были более падкими до пророчеств, астрологических прогнозов, вещих снов и бабьих сплетен, чем когда-либо прежде или впоследствии. Астрологические календари и содержавшиеся в них предсказания приводили их в смертельный испуг. Как раз за год до эпидемии их сильно встревожила замеченная тогда комета, которая, по их мнению, являлась знамением голода, моровой язвы или пожара. Как только появились первые заболевшие, по улицам города забегали исступленные фанатики, предвещая, что через несколько дней Лондон вымрет.

Еще более необычный пример веры в предсказания имел место в Лондоне в 1524 году. В ту пору город кишел астрологами и прочими провидцами, к которым ежедневно обращались люди всякого звания и достатка, желавшие заглянуть в будущее.

Еще в июне 1523 г. некоторые из них совместно предсказали, что 1 февраля 1524 г. уровень Темзы поднимется настолько, что река затопит весь Лондон и смоет десять тысяч домов.

Это пророчество было без колебаний принято на веру и посеяло панику среди жителей города. За несколько месяцев она усилилась настолько, что многие семьи собрали свои пожитки и отбыли в графства Кент и Эссекс. Чем меньше оставалось времени до наводнения, тем больше было число переселенцев. В январе можно было наблюдать, как толпы мастеровых в сопровождении жен и детей пешком плелись в деревни, расположенные на расстоянии пятнадцати-двадцати миль от Лондона, чтобы переждать в них катастрофу. Люди более высокого социального статуса проделывали тот же путь в фургонах и других перевозочных средствах. К середине января обреченный город покинули как минимум двадцать тысяч человек, не оставивших из своего имущества ничего, кроме голых стен домов, которые должны были пасть под натиском грядущего наводнения. Многие из тех, кто был побогаче, селились на возвышенностях Хайгейта, Хэмпстеда и Блэкхита, а некоторые ставили шатры аж возле Уолтемского аббатства к северу и Кройдона к югу от Темзы. Болтон, настоятель монастыря св. Варфоломея, был так напуган, что за очень большие деньги построил в Харроу-он-зе-Хилл своего рода крепость, в которую завез двухмесячный запас провизии. 24 января, за неделю до ужасного дня уничтожения Лондона, он удалился туда вместе с монахами, послушниками и всей своей челядью. Погруженные в фургоны, в крепость были доставлены лодки, туда же прибыло множество опытных гребцов. Эта мера предосторожности была принята с тем, чтобы обитатели крепости могли отправиться на поиски нового пристанища в случае затопления Харроу. В крепость хотели попасть многие состоятельные горожане, но благоразумный и предусмотрительный настоятель впустил только своих друзей и тех, кто имел с собой запасы съестного.

И вот наконец пришел «роковой» для Лондона рассвет. Толпы оставшихся в городе любопытных были с утра на ногах, дабы следить за подъемом уровня воды. Было предсказано, что он будет постепенным, а не внезапным, и люди рассчитывали, что у них будет достаточно времени, чтобы спастись бегством после того, как старушка Темза начнет выходить из берегов. Но большинство было слишком напугано, чтобы этому верить, и сочло за благо заранее удалиться от реки на десять-двадцать миль. Темза, не обращая внимания на толпы глупцов, собравшиеся на ее берегах, несла свои воды столь же плавно, как и прежде. В свой обычный час наступил отлив, затем его сменил прилив до обычного уровня, после чего вновь наступил отлив [204] , будто двадцать астрологов и не предсказывали обратное. Близился вечер, и их недоумение росло. Все более озадаченными становились и горожане, начавшие понимать, какими дураками они оказались. Наступила ночь, а упрямая река ни в какую не желала выходить из берегов и сносить хоть один дом из десяти тысяч. Люди тем не менее боялись ложиться спать. Многие сотни оставались на ногах до прихода следующего дня, чтобы потоп не застал их врасплох как тать в нощи.

На следующий день лондонцы всерьез обсуждали целесообразность утопления лжепророков в реке. Последние, к счастью для себя, придумали уловку, успокоившую массовую ярость. Они заявили, что в результате арифметической ошибки (весьма незначительной) назначенная ими дата сего ужасного наводнения отстает от истинной на целое столетие, и что правда в конце концов оказалась на стороне звезд, а они, простые смертные, ошибались. Нынешнее поколение горожан могло спать спокойно, ибо Лондону предстояло быть смытым с лица Земли не в 1524, а в 1624 г. Узнав эту благую весть, настоятель Болтон снес свою крепость, и все утомленные беженцы вернулись домой.

В отчете одного из очевидцев великого пожара в Лондоне, хранящемся среди харлейских манускриптов Британского музея и опубликованном в протоколах Королевского общества антикваров, приводится другой пример легковерия лондонцев. Автор, день за днем сопровождавший герцога Йоркского по району, находящемуся между Флит-стрит и Темзой, утверждает, что их попыткам сдержать распространение огня очень мешало людское суеверие. Матушка Шиптон в одном из своих пророчеств сказала, что Лондон сгорит дотла, и теперь лондонцы отказывались предпринимать какие бы то ни было усилия, чтобы это предотвратить. [205] Сын знаменитого сэра Кенелма Дигби, также приписывавшего себе дар ясновидения, убеждал их в том, что никакая сила на Земле не может помешать исполнению этого предсказания, потому что в великой книге судьбы написано, что Лондон ждет неминуемое уничтожение. Сотни тех, кто мог бы оказать значительную помощь при тушении пожара и уберечь от огня целые приходы, наблюдали за разбушевавшейся стихией сложа руки, в то время как намного большее число лондонцев с еще меньшим сожалением предавалось разграблению города, спасти который было невозможно. [206]

В пророчества матушки Шиптон все еще верят во многих сельских районах Англии. Ее чтят в крестьянских домах и помещичьих усадьбах. Она имеет самую высокую репутацию из всех британских пророков среди необразованных и полуобразованных селян. Принято считать, что она родилась в Нейрсборо в царствование Генриха VII и продала душу дьяволу за способность предсказывать будущее. Несмотря на то, что при жизни ее считали ведьмой, она избежала участи ведьмы и, дожив до глубокой старости, тихо умерла в своей постели неподалеку от Клифтона в графстве Йоркшир. Утверждают, что на ее могиле, вырытой на тамошнем церковном кладбище, установлен мемориальный камень со следующей эпитафией:

«He проходило и дня, гласит ее биография, дошедшая до нас усилиями многих поколений, чтобы она не сообщала чегото удивительного и требующего самого серьезного внимания. Народ стекался к ней отовсюду настолько велика была ее слава. Самые разные люди стремились узнать будущее: старые и молодые, богатые и бедные, а чаще всего юные девицы; и все они возвращались домой весьма довольные ее ответами на вопросы». Среди прочих ее посетил аббат Беверлийский, коему она предсказала секуляризацию [208] монастырей Генрихом VIII, женитьбу последнего на Анне Болейн, сожжение еретиков в Смитфилде и казнь Марии Стюарт, королевы Шотландии. Кроме того, она предсказала вступление на английский престол Иакова I, сына Марии Стюарт, добавив, что вместе с этим королем

Во время одного из его последующих визитов она произнесла еще одно пророчество, которое, по мнению ее почитателей, еще не исполнилось, но, возможно, исполнится в текущем столетии: