Немало изречений говорило о силе слова, о книге и образовании. Так, в «Пчеле» (по списку начала XVI века) читаем: «Язык человеческий, как огонь, греет и жжет»; «Богат муж, а непросвещен и несмыслен, подобен ослу, златою уздою обузданному». Книга ставится высоко, но все же книги сами по себе не могут заменить ума. «Книжен муж без ума, как слепец, который идет по мосту, держась за перила: отведут его в сторону, он остановится; так и этот: по книге беседует, закрыл же книгу, которую прочел, и все забыл». С другой стороны, ум без книжного ученья также страдает: «Как птица спешенная не может быстро взлететь, так ум остр, никогда не знавший книг, не может домыслиться до совершенного разума».

Многие афоризмы из таких сборников перешли в народ в виде поговорок, пословиц, присказок.

Появились в переводах и греческие исторические повести — хронографы (хронос — время; графо — пишу), или, как писали иногда в старину, — гранографы; наконец, фантастические повести и сказки. В измененном виде и они переходили в фольклор и становились достоянием народа.

Вся эта переводная литература быстро дала толчок к возникновению самостоятельной русской литературы.

Через три года после первого Святославова «Изборника», в 1076 году, вышел второй «Изборник», как бы второе его издание, выражаясь нашим современным языком. Но открывается сборник уже самостоятельным русским произведением. И характерно, что оно посвящено книге, восхваляет книгу и дает совет, как ее читать:

«Добро есть, братие, почитание книжное (то есть чтение книг)… Когда читаешь книгу, не тщись торопливо дочитать до другой главы, но уразумей, о чем говорят книги и словеса те, и трижды обращайся к одной главе… Узда коневи правитель есть и воздержание; праведнику же книги. Не составится корабль без гвоздей, ни праведник без почитания книжного. И как помыслы пленника устремляются к родителям его, так и помыслы праведника — к чтению книжному. Красота воину — оружие и кораблю ветрила, так и праведнику почитание книжное…»

Впрочем, уже я в первом «Изборнике» мы находим небольшое самостоятельное произведение — переписчик, закончив свой труд, прибавил от себя: «А конец всем книгам — что тебе не любо, того и другому не твори».

Святославов «Изборник» 1073 года (часть страницы с миниатюрой).

Конечно, это очень короткое сочинение, но важно его отметить: оно показывает, как первое же соприкосновение с иностранной литературой толкало на самостоятельное творчество. Оно говорит также о том, что переписчики эпохи Киевской Руси не были ремесленниками, бездумно выполняющими заказ. Переписывая книгу, они вникали в ее содержание, стремились выразить и собственные, возникшие при этом мысли. Может быть, тот же переписчик, вдохновленный новыми мыслями, приступая вторично к переписке сборника, сам и предпослал восторженную хвалу книге. Она вылилась в форму краткого «слова» о «почитании книжном». Но эта формам наряду с послесловиями, — также один из первых самостоятельных шагов русской литературы; она должна была явиться настоящим открытием для русских книжных людей; эта небольшая статейка может по своему значению быть приравнена к толстому тому нашего времени.

Летописец Нестор. Скульптура П. Антокольского.

Отметим, кстати, что заметка о «почитании книжном» написана красивым, образным и лаконичным языком. Вот как сжато и ярко выражается древний автор: «Узда коневи правитель есть и воздержание; праведнику же книги». Многословнее и гораздо бледнее пришлось изложить эту мысль при переводе на современный русский язык: «Конь управляется и удерживается уздою, а праведник — книгами». Сжатость, выразительность и образность речи — отличительные черты древнерусского книжного языка, увлекающие и современного читателя.

Хвалебная песнь книге, открывающая собой Святославов «Изборник», конечно, не плод мыслей одного переписчика. Она — свидетельство того, что книга на Руси уже в XI веке глубоко внедрилась в жизнь, полюбилась русскому книжному человеку. И в самом деле, свидетели говорили о том, что книгами Святослав наполнил свои клети (жилище). О больших библиотеках, существовавших на Руси в XI веке, об усердных читателях, сидевших над книгой не только днем, но и ночью, рассказывает и летописец. Летопись повествует о князе Ярославе:

«Ярослав… прилежно читал книги ночью и днем. И собрал он много писцов, приказывал переводить с греческого на славянский язык, и списали они много книг».

Летописец очень образно сравнивает Ярослава, распространяющего книжность в стране, с сеятелем:

«Он насеял книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное… Ярослав любил книги, он много их приказал написать и положил в святой Софии церкви», то есть создал при этой церкви обширную библиотеку.

Конечно, требовалась большая любовь к книге от человека XI века, чтобы он дошел до мысли о специальном книгохранилище, библиотеке.

Летописец вместе со всеми книжными людьми разделяет это бережное отношение к книге. Рассказывая о любви Ярослава к книгам, летописец указывает на их великую пользу: «От книжных слов приобретаем мы мудрость… Они ведь реки, напояющие вселенную, они источники мудрости, в книгах не нечетная глубина, ими мы в печали утешаемся…»

К сожалению, до вас дошло очень мало старинных книг. Они гибли от варварства не только древних завоевателей, все сжигавших на своем пути, но и новейших, кичившихся своей культурой интервентов. В 1812 году французские офицеры бессмысленно истребили в Москве ценнейшие книгохранилища. Переплетенными в кожу томами русских рукописей богатейшего собрания московского профессора Баузе они вымостили мостовую и въезжали по ней в дом профессора, где стали на постой.