На этой радостной ноте мои размышления были прерваны нежданным вторжением. Открылась дверь, и по плитке зацокали тоненькие каблучки, а дверь скрипнула еще раз. На сей раз шаги были тяжелые, шаркающие. Каблучки суетливо процокали прямо к моей кабинке.

– Куда это ты? – ласково поинтересовался убийца.

Ну, вот! Теперь точно – мне конец. Только бы они в кабинку не заглянули! Я начала истово молиться так страстно, как никогда в жизни.

Пронесло! Он просто прижал несчастную, дрожавшую всем телом девицу к дверце моего убежища. Я открыла рот и старалась дышать как можно тише. О том, что сейчас произойдет, я старалась не думать. Вмешиваться я тем более не пыталась. Все-таки один труп – лучше, чем два.

– Ахмет, миленький, я никому ни скажу, честное слово! – залепетала испуганная Джина. – Я вообще завтра же уеду! В Бангалор или еще дальше. А?

– Конечно, не скажешь! – усмехнулся негодяй.

Что-то зашелестело, заерзало по дверце кабинки, раздался хрип… и наступила тишина. По двери что-то сползло, и в щелке показалась тонкая загорелая рука с ярким маникюром.

Я не закричала. Я застыла. Интересно, каков предел человеческой психики и как определить, в какой момент произойдет срыв? Сколько нужно человеку, чтобы съехать с катушек? Мне, вероятно, все еще мало. Сижу на унитазе, в здравом уме и твердой памяти, и слушаю, как шаркает, удаляясь, это чудовище, только что лишившее жизни молодую, добрую, в сущности, неплохую девушку, не обидевшую за свою жизнь и мухи. Чью-то дочь, сестру… С таким же равнодушием он, наверное, раздавил бы комара.

А я практически видела это и ничего не предприняла! Спасала свою шкуру. Мне стало тошно. Так тошно, что я тихонько завыла, и только чьи-то очередные шаги за дверью заставили меня заткнуться: инстинкт самосохранения в очередной раз доказал, что во мне он сильнее голоса совести, милосердия и сострадания. Как только шаги смолкли, я резво спрыгнула с унитаза, осторожно открыла дверь, стараясь не задеть Джину.

– Прости меня, – шепнула я тихонько. Если правда, что душа первые сорок дней после смерти человека пребывает на земле, прощаясь со своими близкими и с этим миром, то Джина меня сейчас слышит. – Я обязательно расскажу знакомому полицейскому, кто это был, и постараюсь, чтобы он заплатил за все. Прости меня!

Я быстро вышла в коридор, вопрос: «Что делать?» – больше не стоял. Бежать! Немедленно! Хоть через крышу. Я ворвалась в свою кладовку. Только не это! Там, забившись в самый угол, стучала зубами от страха Галька.

– Где тебя носило?! Я тут от ужаса чуть не сдохла! Что это ты? Что это за сумка? Ты куда? – схватила меня за ногу внезапно обретшая резвость Галина.

– Сматываюсь!

– Куда?

– Без разницы! Лишь бы отсюда подальше. Отпусти мою ногу, сюда с минуты на минуту Тыква с полицейскими прикатит.

– И чего?

– А того! Не хочу, чтобы это убийство на меня повесили.

– Так это ты ее?!

– Галя, ты совсем ку-ку?

– Тогда отчего ты бежишь?

– Галь, включи мозги! Ты думаешь, они будут разбираться, кто ее и вправду грохнул? Им это надо?

– А как же?!

– А так же! Выберут какого-нибудь идиота и «повесят» на него труп. Так вот, я не хочу им быть!

– А с чего ты решила, что они на тебя все свалят? – не унималась Галя.

– Потому, что они все индийцы, а я – нет. У них есть родственники здесь, а у меня – нет. Они знают язык и законы, а я – нет.

– И я нет. Я с тобой! – вскочила на ноги Галька. Вот уж без нее я точно обойдусь!

– Галь, может, не стоит?

– Ага, хитрая! Нет уж, я с тобой!

– Ладно, только давай живо!

– Да я сейчас! Только вещи соберу.

– Какие вещи?! Только деньги и документы, и поживее! Они с минуты на минуту приедут!

– А тряпки? Одежда?

– Не будешь готова через три минуты, я убегу одна, – жестко и как можно убедительнее сказала я.

– Ладно, но только ты со мной!

Да уж куда мне деваться. Мы выбрались в темный коридор и на цыпочках потрусили в Галькину комнату.

Она схватила огромный баул и забегала по комнате. Сначала в сумку полетела косметичка, потом она выудила откуда-то из-под половицы пачку денег и паспорт, затем сгребла со стола украшения.

– Одежду какую-нибудь прихвати, но немного, – посоветовала я, глядя на ее внушительный зад, затянутый в красное бикини, расшитое пайетками, размер этого шедевра был не больше сорок шестого, а Галькина филейная часть уютно уместилась бы в пятидесятом. Представляете картинку?

– Так я же в шортах.

– Галя, в этих «шортах» даже на пляж не каждый пойдет. Заодно и футболку захвати. – «Блузка» с трудом вмещала в себя пышный бюст, гордость хозяйки. Дополняли этот смелый комплект босоножки на «платформе» и высокой шпильке, с двумя лаковыми красными ремешками. Один шел вокруг щиколотки, другой придерживал ступню.

– Обуйся во что-нибудь более удобное.

Галя встала на колени, вытащила из-под комода пару пыльных, стоптанных кед и тут же напялила их на босу ногу. Потом извлекла из нижнего ящика мятый черный ком и тоже засунула в его сумку.