– Спасибо. Вы можете идти, мне уже лучше. Я минут пять посижу и возьмусь, наконец, за работу.

«Думаю, раз она добралась до Панаджи, значит, протянет до среды. Хотя бы назло этому Сингху, Махарадже проклятому!» – пытался утешить себя Василий, набирая знакомый телефонный номер.

– Привет, ребятки.

– Василий? Что случилось?! Почему у тебя такой голос?!

– Нет, нет! Все в порядке, Юля уже в Гоа. Она пыталась связаться с нашим приятелем, но его, как назло, не было на месте.

– Елки! Что же теперь делать?

– Ждать до среды. Этот идиот, помощник шефа, сказал Юле, что начальника полиции не будет до среды.

– Но сегодня еще только пятница! – ужаснулась Вероника. – До среды может что угодно случиться!

– Понимаю. Но вы не волнуйтесь. Юлька – если уж она разозлится – на такое способна, что вся мафия вздрогнет.

– Не надо нас успокаивать! Мы все равно до ее возвращения с ума сходить будем. Динька даже плачет по ночам.

– Чего ты врешь! – вклинился мой уличенный в девчачьей слабости ребенок.

– Да ладно тебе, это не стыдно, – оборвала его сестра. – Василий, а ты не можешь к нам приехать? Или мы к тебе? Вместе легче, – по-детски жалостливо попросила Ника.

– Правда, дядь Вась! – вклинился Динька.

– Не могу пока, ребята. Я за эти дни так дела запустил, надо все разгребать. Но ко вторнику я постараюсь управиться. Продержитесь?

– А какой у нас выбор? – тоскливо отозвалась моя дочь.

А на следующий день, когда Василий, злой и нервный после изнурительных переговоров с представителями финской компании – неторопливыми и занудными до ужаса, – ввалился к себе в кабинет и, грохнув на стол графин с коньяком, собрался было опрокинуть стакан этой живительной влаги, костеря на чем свет стоит весь скандинавский полуостров, раздался мой звонок.

Отставив вожделенный стакан с коньяком в сторону, взглянув на незнакомый номер, он проревел в трубку: «Алло?» И, услышав мой голос, просто взвился под потолок от избытка эмоций. Вот только вместо: «Юлька! Любимая!» – этот идиот разразился совсем иной трелью. И когда я через минуту бросила трубку, он буквально принялся биться головой об стену – из-за моего упрямства и своей собственной тупой бестактности. Но дело было сделано. Ребята потом, конечно, рассказали ему о нашем разговоре, но душу Василия это вовсе не облегчило.

В среду я, естественно, не позвонила ни ему, ни шефу полиции Гоа.

Следующие пару дней мы лопали пирожки с мясом и капустой, ватрушки, щи, пельмени, ели салат «Столичный» и студень, и еще Галя заквасила капусту. Я с ужасом смотрела на Джамша. Он исправно просил добавки, не похудел и был по-прежнему добродушен. Наверное, это следствие его регулярных занятий йогой. Утром второго по счету дня я проснулась ни свет ни заря и выглянула в окошко. Джамш сидел на террасе, вернее, он был на террасе: водитель такси быстро изобразил пару-тройку замысловатых поз наподобие удава Каа из мультика про Маугли и, наконец, замер в позе лотоса, сложив пальцы в «мудры», и перешел к медитации.

Мне бы тоже не помешало привести душу в согласие с остальным миром, заодно, может, и мозги прочистятся. А то после Галиного борща мой мыслительный процесс затормозил на пельменях.

Я села на матрасе, приняла позу, максимально приближенную к позе лотоса – в общем, сделала, что смогла, – положила руки на колени ладонями вверх, сомкнула большой и указательный пальцы, закрыла глаза и попыталась обратить свой внутренний взор в глубины Вселенной. Вначале все пошло хорошо. Я словно бы воочию увидела безбрежные глубины космоса, мерцающие огоньки далеких безымянных звезд, отправилась в полет по бескрайним просторам мироздания, но тут из соседней комнаты донесся особенно зычный Галин всхрап. Она как-то незаметно переселилась к Джамшу. Этот прозаический звук вернул меня обратно на матрас. Я еще раз сосредоточилась и вновь отправилась в полет. На этот раз меня вывел из равновесия неуместный вопрос, заданный моим желудком: обжаривает Галя лук для борща или нет? Отогнав неуместное видение борща, я в очередной раз «взлетела», но ненадолго. Перед моим внутренним взором замаячила реклама нового индийского фильма, называвшегося «Дон, глава мафии». Я гнала ее прочь из последних сил, наконец, реклама «убралась», я вздохнула с облегчением и открыла глаза. Надо мной стоял Джамш и, как обычно, безмятежно улыбался.

– Завтра встанем в одно время. Я научу тебя, как делать это правильно, – он был весь мокрый, наверное, уже успел принять душ.

Заснуть мне больше не удалось, и я тихонько вышла на улицу. Хоть воздухом подышу, пока соседи не проснулись.

Свет зарождавшегося дня был призрачно-серым, птицы прочищали горлышки, готовясь порадовать нас чистыми, как роса, руладами. Мокрые пальмы медленно шевелили темными огромными листьями. Дождик ненадолго перестал, асфальт сиял чистотой. Жемчужно-серое небо медленно наливалось едва заметными теплыми оттенками. В соседнем доме скрипнуло окно, и я быстренько вернулась в комнату. Вот жизнь – прячусь, как таракан, в щелке за плинтусом. Только в темноте и выбираюсь наружу!

Днем наш кормилец работал, а Галя торчала в кухне, трясла ковры, протирала пыль и чувствовала себя в доме хозяйкой. Меня эта ситуация несколько настораживала.

– Галь, а ты домой когда собираешься? – как бы невзначай поинтересовалась я, сидя в кухне и наблюдая, как ловко она лепит пирожки и складывает их рядами на противне.

– Не знаю, – спокойно ответила она, смазывая пирожки взбитым яйцом и отправляя их в духовку.

– Тебя же Витя ждет.

– Ну и что? – она принялась за пирожки с ананасом, ее индийское ноу-хау.