— Эти с завода не побегут, эти здесь приживутся. Они без всякой вербовки, по собственному желанию приехали, — говорил довольный успехами земляков Гаврик.

Среди всего этого шума Катя незаметно уволилась с завода и уехала из города. Даже Настенька узнала об отъезде подруги не сразу, а через несколько дней..

Ваня Голубкин с удивлением наблюдал за своим другом. Несмотря на всеобщее одобрение, ему очень многое не нравилось в поведении Гаврика. Он никак не мог понять, почему его друг бросил интересную работу в цехе и перешел в завком. Разве нельзя было отказаться? Не пойду, мол, и все тут, молод еще. По глубочайшему убеждению Вани, председателем завкома обязательно должен быть старый рабочий, не один десяток лет проработавший у станка. У такого и опыт большой и авторитет устойчивый. А тут на тебе! Проработал полтора года в цехе и дал деру в канцелярию. И с Катей у него неладно получилось. Больше года дружили, да как дружили, водой не разольешь, а теперь Катя уехала. И уехала молчком, словно сбежала. Сейчас Гаврик, говорят, к машинистке, племяннице директора завода, клинья подбивает. Дурит парень. Придется ему на партячейке взбучку дать, да погорячее.

Но до взбучки дело не дошло. Все завершилось стремительно и очень неожиданно. Один раз перед сменой Ваня заскочил к своему дружку в завком. Как обычно, он вошел в кабинет, не постучавшись. Гаврик сидел за столом, словно пришибленный, глядя мимо Голубкина в угол остановившимся, ничего не видящим взглядом. На столе перед ним лежал распечатанный пакет.

— Гаврик! Что с тобой?! На тебе лица нет?! — воскликнул Ваня, остановившись в дверях.

Буераков от испуга подскочил на месте. Кинув на Ваню настороженный взгляд, он торопливо скомкал пакет и сунул его в карман пиджака.

— Как ты меня испугал! — хрипло рассмеялся он. — Я сижу, задумался, а ты как гаркнешь…

— Не заболел ли ты? — участливо спросил Голубкин.

— Нет, просто устал очень, — уже полностью овладев собою, ответил Гаврик. — Надо бы поехать отдохнуть. Вот выйдет Семен Петрович, и я уеду.

— Куда ты поедешь, чудило?

— Обратно в Сибирь. Жарко здесь очень, не климат мне.

Рассуждения о климате и переутомлении дюжего, косая сажень в плечах, парня показались Ване неубедительными. Но продолжать разговор было некогда. Гудок повелительно звал Ваню к станку, и он, бросив на ходу: «После смены встретимся», — кинулся в цех.

Однако встретиться им не удалось ни после смены, ни в течение всей декады. Несколько раз Ваня забегал в завком, но кабинет председателя был заперт. Встречаясь с Голубкиным на территории завода, Буераков первым подбегал к нему, крепко жал руку и кричал:

— Закрутился, понимаешь! Дел невпроворот. Попозже встретимся, поговорим.

У Вани начало складываться впечатление, что Гаврик прячется, старается избежать прямого разговора со своим другом. Стороною он узнал, что Буераков подал в дирекцию заявление об увольнении с завода.

«Что с ним случилось? — недоумевал Ваня. — Это после того письма. Что же было в письме? Может, у него в Сибири девушка или жена осталась?»

Через полмесяца после истории с письмом Семен Петрович Шапочников, побледневший и худой, кожа да кости, вернулся на завод. Организм пожилого человека не окреп даже после месячного лечения в санатории. Поэтому было решено, что Буераков временно останется в завкоме, будет помогать Семену Петровичу.

Гаврик запротестовал. Он говорил, что ему необходимо хотя бы временно, месяца на три- четыре, выехать в Сибирь. Но в парткоме ему просто сказали, что молодому кандидату партии не к лицу быть летуном, что его отпустят с завода, как только Семен Петрович войдет в полную силу. Гаврик подчинился, хотя в нем уже трудно было узнать прежнего энергичного и готового работать дни и ночи парня.

Однажды после первой смены, выйдя из цеха, Голубкин столкнулся с Любой Кнопкиной — Кнопочкой, как ее любовно называли на заводе за маленький рост и чрезвычайную курносость. Люба, работая техническим секретарем завкома, на учете состояла в ячейке слесарно-механического цеха, где Голубкин, даже став кандидатом партии, продолжал секретарствовать.

— Ваня, я тебя ждала. Мне с тобой посоветоваться надо. Просто ужас, что творится… — взволнованно зачастила Кнопочка, оттянув Ваню в сторону. — Недели три тому назад пришел пакет из Сибири, из села Каменка. Я всю почту нераспечатанной передаю председателю. Просмотрит председатель, тогда регистрирую. Тогда Семена Петровича не было, Гаврик один был. Он всю почту просмотрел и вернул мне, а того пакета, который из Сибири, не вернул. Я спросила его, где пакет. А он говорит, что пакет был личный и его не надо регистрировать. Я сказала, что личные пишутся не на завком, а на фамилии, а все, что идет на завком, надо регистрировать. Он тогда даже прикрикнул на меня, а посмотрел так, как будто укусить хотел. — Любочка захлебнулась, вспомнив причиненную ей обиду, но, справившись с волнением, набрала в грудь воздуха и зачастила с прежней энергией: — А пакет не мог быть личным. Он был адресован председателю завкома. А сегодня, понимаешь, тоже такой пакет пришел. Что теперь делать? Семен Петрович сегодня на работу не выходил. В завкоме только Гаврик. Отдавать ему пакет или не отдавать?

Ваня задумался. Ему не хотелось оскорблять друга подозрением. Ведь получается так, что он не доверяет человеку, которого сам же рекомендовал в комсомол. Но в то же время взволнованный рассказ Кнопочки насторожил его, возбудил еще не оформившиеся подозрения. Вспомнив, каким он застал Гаврика в тот день, когда, видимо, и был получен первый пакет, Голубкин решил:

— Отдай Семену Петровичу. Пусть он вскроет и прочтет.

Любочка, довольная решением секретаря своей ячейки, повернулась, чтобы идти. Но Голубкин окликнул девушку.

— Подожди, Кнопочка. Пакет у тебя где?

— С собою, — похлопала себя по груди Люба. — Я его решила не оставлять в завкоме. Мало ли что…

— Вот это правильно, — одобрил Ваня. — Знаешь что? Пойдем сейчас вместе на квартиру к Семену Петровичу. Пусть он сегодня его прочтет. Может быть, в пакете что-нибудь очень важное.

В проходной Ваня и Любочка столкнулись с Гавриком. Увидев Голубкина с девушкой, Гаврик дружелюбно, но слишком уж оживленно, закричал:

— Вы куда это вдвоем направились?! Ой, смотри, Ванюшка, все расскажу Настеньке. Она тебе задаст!