— Сейчас, — отозвался тихий голос. — Еще немного.

— Я живу в общежитии Калинина, но это слишком далеко, вы не дойдете. Вам в больницу надо, да побыстрее.

— Нет.

Пальцы, державшиеся за его рукав, сцепились крепче.

— Не волнуйтесь, дружище, — сказал Алексей. — Успокойтесь. Я готов просидеть тут с вами хоть до утра, когда солнце согреет ваши косточки.

Мужчина улыбнулся. Одними уголками губ, и все же это была улыбка. И только теперь Алексей поверил, что незнакомец может выжить. Он почувствовал, как тело расслабилось, дыхание успокоилось, и подумал о том, стоит ли ему ненадолго оставить этого человека, чтобы сходить к дому чуть дальше по улице, где в одном из окон на верхнем этаже горел свет, когда услышал звук двигателя. Машина приближалась медленно, очень медленно. Наверное, водитель очень боялся ехать по льду.

— Слышите? Машина едет. Я сейчас остановлю ее и…

— Не отпускай меня, друг.

— Да я только на секунду. Обещаю.

— Если ты меня отпустишь, я соскользну в прорубь.

— Какую прорубь?

— Вон в ту черную дыру. У моих ног.

— Дружище, там нет никакой дыры.

— Но я ее вижу.

— Нет. Посмотрите на меня.

Мужчина повернул голову. Его глаза на толстом лице казались узкими щелочками.

— Там нет никакой дыры, — отрывисто повторил Алексей.

Пальцы у него на рукаве сжались сильнее.

— Поклянись.

— Клянусь.

Звук работающего мотора вдруг прекратился. Алексея поднял глаза. Через дорогу, у противоположного тротуара, стояла не одна, а две старые черные машины с длинными капотами. Хлопнули двери. Шесть человек выпрыгнули из машин и бегом бросились к ним. Не произнося ни слова, Алексей одной рукой крепче обнял своего нового товарища, готовый поставить его на ноги, хотелось тому этого или нет, а вторая его рука скользнула под пиджак, к кобуре, которая была пристегнута на груди, и вытащила из нее пистолет. Алексей взвел курок…

— Пахан!

Первый подбежавший к ним молодой человек увидел пистолет, и тут же, как по волшебству, у него в руке тоже образовался револьвер с коротким толстым стволом. У молодого человека были густые, совершенно черные волосы и такие же, как у старшего мужчины, усы.

— Пахан! — снова крикнул он, остановившись в двух метрах от них.

— Анатолий, — пробормотал больной и, отпустив рукав Алексея, протянул руку к молодому человеку с револьвером. — Не надо, Анатолий, этот парень помог мне.

— Твой друг упал тут, прямо на улице. — Алексей опустил пистолет.

Их обступили мужчины, одетые во все черное, с лицами, не располагавшими к дружеской беседе. Крепкие руки подняли незнакомца и отнесли в одну из машин так быстро, что Алексей не успел даже попрощаться с ним. Поднявшись, он ступил на крошеный лед в сточной канаве и провел взглядом машины, которые скользнули в темноту, как две акулы. Неожиданно возникшее чувство потери застало его врасплох.

— Выздоравливай, друг, — произнес Алексей, сунул пистолет за пояс и отправился в общежитие кормить блох.

— Ложись спать, Лида, — раздался из-за занавески негромкий голос Елены.

— Я еще немного.

— Нет смысла больше ждать.

— Есть.

— Он не придет, девочка. Не сегодня. Не может он. Он же сказал тебе, что за ним все время следят.

— Ты не знаешь его.

Послышался приглушенный смех.

— Нет, но я знаю мужчин. Даже самый преданный не станет совать голову в пасть льва, если знает, что не вытащит ее обратно. Дай ему время. Ты слишком спешишь.

— Чан Аньло не такой, как остальные мужчины.

— Ну, если ты так говоришь…

— Это правда, Елена.

Вдруг с противоположной стороны занавески послышался недовольный, заспанный голос Попкова. Их разговор разбудил его.

— Какого черта?! Ложитесь спать. Обе.

— Заткнись, старый козел, — ласковым голосом произнесла Елена, и скрип пружин сообщил о том, что она села на кровать рядом со своим мужчиной.

Лида, не вставая со стула, задула свечку на подоконнике, но не легла, а продолжила всматриваться в ночную тьму.

Чан увидел, как погас свет. Он ждал во дворе — черная тень среди черных теней. Он не мог знать наверняка, что это было ее окно и что это ее свеча горела в нем, но он был уверен в этом так же точно, как был уверен в собственном сердцебиении.

Он знал, что она будет ждать, но не приближался. Пронизывающий ветер стонал под черепицей на крышах, духи ночи влекли его вперед, пытаясь лишить осмотрительности, распаляя его кровь. И все же он оставался совершенно недвижимым на мощеном булыжниками дворе, чувствуя, как его тело кусочек за кусочком через подошвы отделяется от него, поднимается с ветром вверх, наподобие дыма, и летит к заветному окну, ища в нем трещинки, чтобы проникнуть внутрь.