Воздушный шлюз закрылся у него за спиной.

Он едва не ударился в панику. Поймали, как муху в янтарь – ни вперед, ни назад. Он находился в камере высотой в 130 сантиметров – по росту чужака, а тот стоял перед ним по другую сторону невидимой стены и с непроницаемым лицом смотрел на него.

Мошкит. Он был ниже того, погибшего в зонде, и цвет их был разным: у этого не было белых полос в коричневом меху. Имелись и другие, более тонкие, ускользающие различия… Возможно, между живым и мертвым или что-то еще.

Мошкит вовсе не был пугающим. Его гладкий мех походил на мех одного из доберман-пинчеров, которых держала мать Уайтбрида, но в отличие от собаки в нем не было ничего злобного. Уайтбриду захотелось потрогать этот мех.

Лицо его было не более чем наброском, без выражения, за исключением безгубого рта, мягко изогнутого вверх в сардонической полуулыбке. Маленький, плоскостопый, с гладким мехом и почти ничего не выражающим лицом… Он выглядит как карикатура, подумал Уайтбрид. Как можно бояться карикатуры?

Однако Джонатан Уайтбрид был согнут в три погибели в пространстве слишком маленьком для него, а чужак ничего не делал, чтобы поправить положение.

Кабина была переполнена панелями и темными углублениями, и из теней на Уайтбрида смотрели крошечные лица. Паразиты! Корабль кишел паразитами! Крысы? Запасы пищи? Мошкит нисколько не забеспокоился, когда один из них нырнул в отверстие, затем второй, третий зашевелились, перебираясь из угла в угол, подкрадываясь поближе, чтобы взглянуть на пришельца.

Это были большие существа. Гораздо более крупные, чем крысы, но значительно меньше человека. Они таращились из углов, любопытные, но робкие. Наконец, одно подобралось поближе, и Уайтбрид смог разглядеть его. То, что он увидел, заставило его задохнуться от удивления. Это был крошечный мошкит!

Это было трудное время для Инженера. Приход пришельца должен был ответить на вопросы, но вместо этого их стало еще больше.

Что он такое? Крупный, большеголовый, симметричный, как животное, но имеющий свой собственный корабль, подобно Инженеру или Мастеру. Никогда не было класса, подобного этому. Повинуется он или командует? Неужели его руки действительно так неуклюжи, как кажутся? Мутант? Монстр? Для чего он создан?

Его рот что-то говорил сейчас, видимо, в коммуникационный прибор, но это ничего не объясняло. Даже Посыльные могут говорить.

Инженеры не были приспособлены для принятия таких решений, но они могли ждать, пока появятся новые данные.

У Инженеров было бесконечное терпение.

– Здесь есть воздух, – доложил Уайтбрид, глядя на датчики, видимые в зеркало, укрепленное на уровне его глаз. – Я не говорил об этом? Мне бы не хотелось попробовать вдохнуть его. Давление нормальное, кислорода около 18 процентов, около двух процентов углекислоты, гелия достаточно для обнаружения, а…

– Гелия? Это странно. А как его много?

Уайтбрид переключился на более чувствительную шкалу и подождал, пока анализатор заработает.

– Около одного процента.

– Что-нибудь еще?

– Есть и яды. SО2, окись углерода, окиси азота, кетоны, алкоголь и некоторые другие вещества, которые прибор не различает. Цвет индикатора – мерцающий желтый.

– Значит, это не убьет вас мгновенно. Вы можете вдохнуть его и еще вовремя получить помощь, чтобы спасти свои легкие.

– Так я и думал, – сказал Уайтбрид и начал ослаблять винты, крепящие лицевую пластину его шлема.

– Что это значит, Уайтбрид?

– Ничего, сэр, – Уайтбрид слишком долго находился в полусогнутом состоянии. Каждый сустав, каждый мускул его тела буквально вопили о прекращении этой пытки. А этот трижды проклятый мошкит по-прежнему стоял в своих сандалиях, слабо улыбался и смотрел, смотрел…

– Уайтбрид?

Уайтбрид сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Затем, преодолевая слабое давление, поднял лицевую пластину, взглянул чужаку в глаза и заорал что было сил:

– Ради всего святого, убери, наконец, это проклятое силовое поле!

– прокричав это, он вновь опустил пластину.

Чужак повернулся к контрольной панели и что-то сделал. Мягкий барьер перед Уайтбридом исчез.

Уайтбрид сделал два шага вперед и выпрямился, чувствуя боль в затекших суставах. Он провел в согнутом виде в этом замкнутом пространстве часа полтора, разглядывая полдюжины кривляющихся домовых и одного вежливого и терпеливого чужака, и был обижен на него.

Под лицевой пластиной остался воздух кабины чужака. Зловоние было такое, что он перестал дышать, затем полубессознательно фыркнул и сделал вдох: в любом случае нужно было определить, что это такое.