Есть здесь нечего, кроме крыс и того мяса, что лежит в холодильнике.

В холодильник Димка заглянул на второй день пребывания у Егора и Валечки. Там лежал разрубленный на куски человек. Заиндевелая голова с набитым снегом ртом таращилась остекленевшими глазами из морозильника. Остальное части лежали внизу в лужицах черной крови. Димка даже не понял, женщина это или мужчина. С этого момента мозг мальчика неотступно сверлила мысль: кто же убил человека из холодильника? Егор или Валечка?

Егор ничего не ест и, наверное, давно умер бы от голода, если бы не Валечка, который пожирает крыс.

А у Димки нет своего Валечки. Мальчик заплакал, зашевелился в своем уголке.

– Егор.

Позвал с опаской: вдруг сейчас перед ним не Егор, а Валечка? Бородач покосился на мальчика.

– Егор, я хочу есть.

Рыдания подступили к горлу жестким, колючим комком.

– Отпусти меня, Егор.

Троглодит поскреб ручищей бороду, каркнул:

– Зомби сожруть.

– Пусть сожрут! Пусть!

Зомби - не страшно. Даже Валечка - не страшно. Страшно есть крыс.

Мальчик перегнулся, желудок скрутило, как тряпку, но рвоты не было.

– Наверху еда…- пробормотал Егор.

– Да, конечно, - затараторил Димка лихорадочно.
– Там еда, Егор. В магазинах, в супермаркетах. Колбаса, хлеб, консервы, сосиски, конфеты…

На каждое наименование продовольствия желудок мальчика отзывался коротким рыком, как какой-нибудь зверек.

– Коньфеты, - причмокнул Егор.

Димка прекратил перечислять знакомые продукты.

– Да, Егор, да! Там конфеты! Много-много! Сосательные и шоколадные. И батончики. Сколько хочешь!

– Коньфеты, - по подбородку Егора потекла слюна.

Он поднялся. Сердце Димки забилось, как пойманный карась. Неужели, отпустит?

Егор полез под кровать, загремел какими-то железками, зашуршал пакетами. На подошве левого ботинка - большая дыра, сквозь которую просвечивает голая пятка.

Троглодит вынырнул, обвешенный пыльной паутиной. В руках - моток телевизионного кабеля.

– Что ты…

– Пойдешь, - Егор взглянул на потолок.
– Коньфеты.

– Зачем кабель? Не надо!!!

Троглодит до боли сжал Димкину ногу, ножом срезал веревку и на ее место - резко, сильно - примотал кабель. Связал концы узлом. Затужил, не обращая внимания на вопли мальчика.

– Вставай.

Димка поднялся.

Егор положил руку мальчику на плечо и повлек его к выходу из ‘комнаты’. В тоннеле они свернули направо, немного прошлепали по залитому водой бетонному полу.

– Стой.

Егор подтолкнул Димку к лестнице, над которой зависло светлое кольцо. Мальчик не сразу понял, что это люк, за которым - небо. Он давно ничего не ел, но осознание: сейчас увижу небо, придало Димке сил.

Мальчик споро полез по лестнице. Егор довольно крякнул, разматывая кабель.

Димка уперся руками в тяжелый люк. Блин, совсем нет сил! Но как хочется свежего воздуха и неба! Мальчик застонал, напрягаясь изо всех сил.

Воздух хлынул в легкие, опьяняя, насыщая самой жизнью. Легкий ветерок трепал волосы. В подворотне никого не было, лишь носились над асфальтом бумажки и пакеты.

Димка заплакал. Ноги подкосились, он опустился на колени.

Три дня. Три дня в подземелье! Ему двенадцать лет, но эти три дня были длиннее, - гораздо длиннее!
– чем все предыдущие прожитые годы.

Кабель натянулся, в ноге вспыхнул огонь боли. Егор торопит. Егору нужны конфеты.

Димка вернулся в реальность.

Он не на свободе. Он привязан. Ему придется вернуться в подземелье.

НИ ЗА ЧТО!

Мальчик вскочил на ноги и побежал, оглядываясь. Кабель зазмеился следом.

Нож. А лучше - топор! Перерубить кабель.

Но где? Где взять топор?

Димка начисто забыл про зомби и его не пугали ящики для мусора с шевелящимися от ветра газетами, закоулки между домами, где могут скрываться мертвяки, пустые глазницы окон.

Магазин. ‘Восьмерочка’. Стекла выбиты, двери распахнуты.

– Ай!

Егор снова напомнил о себе, дернув кабель. В ‘Восьмерочке’ полно еды. Полно конфет.

– Хрен тебе, - сквозь зубы процедил Димка.

Егор как будто услышал. Рывок. Мальчик грохнулся на асфальт, содрав кожу с ладоней. Кабель натянулся. Димка, крича, пополз по асфальту.