Таня молчала. Всю жизнь отец и мать были рядом с нею. И дома, и в шумной толчее улиц, когда они выходили гулять. Левую руку Таня давала матери, а правую отцу. У нее две руки, а жить теперь она будет вроде бы с одной. Никто не сожмет ей ласково пальцы, не подымет вверх, когда встретится на дороге лужа, не скажет ей весело и задорно: «Оп!» Зачем ей теперь учебники и игрушки? Ей ничего не нужно!

Мать встала с дивана, скрипнула чёрными туфлями на высокой прямой шпильке и сказала отцу:

— Пойдем. Пусть Татьяна подумает и успокоится.

Они ушли на кухню. Туда, где порой они собирались все вместе, ели печённую в духовке картошку и лили сладкий, терпкий от заварки чай. В комнате стало совсем тихо. Скрипела на петлях форточка. За окном, возле самого стекла, порхал на дереве и не мог улететь жухлый сморщенный лист.

Таня опустила на пол одну ногу, затем другую. Она постояла посреди комнаты, подумала и тихо вышла в коридор. В углу, возле электрического счётчика, висела вешалка, лежали как им вздумается ботинки и тапочки. Таня сняла серую, вытертую на воротнике шубку и пушистую заячью шапку. Скрипнула и закрылась за Таней дверь. Железный номерок, который висел вверх ногами на одном гвоздике, покачался и стал на своё прежнее место.

Во дворе было пусто и неуютно. С тёмного вечернего неба сыпал косой липкий снег. Таня села на крыльцо и сжала колени. Теперь она не встанет больше с этого каменного ледяного крыльца. Она простудится, получит грипп или скарлатину, а потом навсегда умрёт. Теперь ей ничего не страшно!

А снег знал своё дело — сыпал и сыпал с чёрного неба. Плечи у Тани стали пушистые и круглые. На заячьей шапке выросла ещё одна шапка. Только не серая, а белая.

Таня уже давно замёрзла, но всё равно не вставала с узенького холодного крыльца. Она ни за что не вернётся домой. Она останется тут навсегда!

Где-то очень далеко — за сто километров, а может, и дальше — скрипнули двери. В коридоре, где уже давно перегорела и превратилась в сизый пустой шарик электрическая лампочка, послышались шаги. Одни мужские, а другие женские. Шаги смолкли возле Тани. В темноте забегал и остановился возле её ног лучик карманного фонаря.

— Таня! — сказал один голос.

— Шлата! — воскликнул другой.

От этих простых понятных слов у Тани всё перевернулось в душе. Она хотела заплакать, но не смогла. Она не умела плакать. Она только опустила голову, и белая лёгкая шапка бесшумно свалилась и рассыпалась на её коленях.

— Уходите все! — глухо сказала Таня. — Я с вами сама развожусь!

Маленькую девочку Таню, которую отец назвал ласковым загадочным именем Шлата, увели в дом. Скрипнули и закрылись двери. Железный номерок поболтался по привычке из стороны в сторону и стал на своё место.

Чем закончилась эта история, неизвестно. Спросить было некого. Уснула на ветке галка, свернулся в комочек возле самого стекла жёлтый прошлогодний лист. Только снег безропотно сыпал и сыпал на белый, примолкший до утра город.

Жили два товарища — Андрей и Коля. И вот затеяли эти два товарища строить подводную лодку. Пошли они в сарай, порылись там во всяком хламе и сразу носы повесили: ни фанеры, ни красок. Даже гвоздя путного не нашли: всё извели, когда строили подъёмный кран.

— Пойдём к матери, — сказал Андрей. — Ты к своей, а я к своей, попросим немного денег. На подводную лодку дадут. Это всё-таки не пустяки.

Первым отправился Андрей.

Пришёл к матери и говорит:

— Мам, дай мне, пожалуйста, рубль. Я теперь буду хорошим. Я теперь из школы только пятёрки буду приносить.

Но странное дело, мать нисколько не обрадовалась, что её сын будет теперь прилежным. Наоборот, она даже рассердилась и прогнала Андрея из комнаты.

— Ты что же это? Ты для меня учишься? Ты подкупить меня хочешь?

Андрей уже давно выбежал из комнаты, а мать всё кричала и кричала неизвестно кому:

— Ты с меня взятки берёшь? Ты меня в могилу хочешь закопать!

Пришлось попытать счастья Коле.

Поправил Коля рубашку, которая почему-то всегда вылезала из штанов, вытер нос и пошёл в свою квартиру.

— Мам, а мам, — сказал он, — дай рубль.

Мать как раз в это время платье Свете шила. Она перестала вертеть ручку машинки, зажала нитку в зубах и спросила:

— Зачем тебе такие деньги? Снова порох будешь покупать? Дом взорвать хочешь?

Коля сразу смекнул: если Андрею на подводную лодку не дали, значит, и ему не дадут.