Хозяин окинул ее быстрым цепким взглядом. Глаза его были черные, как переспевшие ягоды терна, седые брови срослись на переносице. Длинный вислый нос почти касался верхней губы, придавая лицу унылое выражение.

– Не в моих правилах беспокоить гостей, – сказал он наконец.

Ольха вскрикнула:

– Мне нужно видеть его срочно!

Он развел руками, улыбнулся, показывая, что еще не закончил, повторил терпеливо:

– Да, не в моих правилах… Так можно растерять всех гостей. Но ты, как я вижу по осанке и одежке, из знатных. Да и вряд ли воевода, как бы ни был занят, откажется, если к нему зайдет такая молодая и ослепительно красивая женщина.

– Благодарствую, – пробормотала Ольха.

Он оглянулся, негромко свистнул. Из кухни высунулся широкий в плечах парень. Капли пота едва не шипели, испаряясь, на его красной распаренной роже.

– Чего?

– Покажи этой женщине… красивой женщине, – он поклонился в сторону Ольхи, – комнату воеводы Студена.

Ольха сказала торопливо:

– Я сама. Только скажите, где она.

– Пусть покажет, – сказал хозяин потвердевшим голосом. – Незачем тыкаться в кладовки, чуланы… или другие комнаты.

Парень выдвинулся такой рослый, что Ольхе пришлось запрокидывать голову, если бы пришло в голову его рассматривать. От него пахнуло печеным гусем с чесноком и луком. Он пыхтел, с наслаждением вдохнул воздух корчмы, прохладный в сравнении с тем, что было на кухне у кипящих котлов.

Ольха тихонько поднялась по шатким ступенькам. Парень не торопился, вздыхал, вытирал пот, дышал шумно, наполняя помещение густым убойным запахом старого чеснока со старым же салом.

Они прошли по узенькому коридору к самой крайней двери. Парень с сомнением посмотрел на Ольху, постучал в дверь:

– Эй, хозяин!.. Тут к тебе гостья. Пустить аль взашей?

Изнутри донесся голос, слов Ольха не разобрала, но узнать узнала, и по спине побежали мурашки. Она ощутила, как вдогонку по рукам пошла крупная сыпь страха. Шелковистые волосики встали дыбом, как у перепуганного ежика. Парень удовлетворенно хмыкнул, отступил от двери и пошел обратно, почесывая взмокшую спину.

Ольха повернула ручку из турьего рога. Сердце ее колотилось так громко, что она не слышала ни собственного голоса, ни слов Студена. Тот сидел к ней лицом за столом в одиночестве, перед ним стояли кувшин с греческим вином и большая чара. Рядом сиротливо лежала недоеденная головка сыра.

Волосы Студена были всклокочены, словно после бессонной ночи. Под глазами повисли круги, но сами глаза смотрели весело. Комната была махонькой: стол, две лавки да просторное ложе на двоих, окошко-бойница, через которое не всякий кот протиснется.

– Вы оба обманули меня! – выпалила Ольха с яростью. – Не удивлюсь, если окажется, что вы сговорились!

Брови Студена взлетели.

– Сговорились? С Рудым? Вот уж не думал, что… Впрочем, самые непримиримые противники могут в нужное время оказаться союзниками. Ты присаживайся, княгиня.

– Верни ожерелье и прочие вещи Ингвара, – сказала она, не двигаясь с места.

– Что? – удивился Студен весело. – Разве ты не отдала в залог? До того, как Рудый вернет мой долг?

– Но ты обещал не покидать терем Ингвара, – выпалила она. – Почему уехал так поспешно? И еще я слышала, что собираешься сегодня же уехать в Киев.

Он кивнул:

– Тебе все-таки сказали? А я уж тревожился, что девка настолько тупая…

Холод на ее спине превратился в глыбу льда.

– Ты… сам хотел, чтобы она подслушала?

– Подслушала, – хмыкнул он. – Я устал повторять одно и то же, чтобы хоть что-то запомнила.

Внезапно дверь за ее спиной отворилась. Сильные руки ухватили ее за локти, впихнули на середину комнаты. Дверь захлопнулась с чмокающим звуком. Слышно было, как грюкнул засов. Она повернула голову направо, потом налево. Ее крепко держали гридни Студена. Оба угрюмые, молчаливые, немолодые, знающие себе цену, матерые. Такие промахов не делают, обмануть подобных зверей почти не удается.

– Зачем это? – спросила она чужим голосом.

Студен сделал знак, ее толкнули к столу. Оба гридня отступили и встали спиной к двери. Ольха гордо выпрямилась, стараясь, чтобы не видели, как отчаянно бьется ее сердце. Ее взор был прямым, высокомерным. Она молча твердила себе, что она княгиня и должна держаться как княгиня. А это даже не рус, а всего лишь славянин, хоть и княжеского рода.

– Что ты задумал?

– Сядь, – сказал он медленно. – Не понимаешь? До чего же мы, славяне, просты. Ну просто как дурные козы. Это русы потерлись в дальних странах, набрались коварства да хитростей… А я набрался уже у них. Не нужна ты мне вовсе, княгиня! Ну, раз уж попалась, то я использую, а потом отдам на потеху своим воинам. Не серьги мне нужны, поняла?