Впрочем, в этих операциях проявилось еще одно немаловажное качество Мюллера. Потому что рейды бомбардировщиков «гигант» на Париж и Лондон имели цель не военную, а психологическую. Вызвать панику среди населения, активизировать оппозицию, подтолкнуть неприятельские правительства к переговорам о мире. И удары следовали в основном не по военным заводам или тыловым базам противника, а по улицам, площадям, жилым кварталам. Но до тех времен, когда бомбардировки мирных городов Югославии и других стран станут считаться вполне нормальным средством «утверждения демократии», было еще далеко. В Первую мировую такие деяния по всем нормам международного права квалифицировались как военные преступления. Поэтому летчики самолетов, сбитых над Францией, рисковали попасть под военно-полевой суд и расстрел. А экипажи бомбардировщиков и цепеллинов, упавших в море, британские моряки вообще не спасали — предоставляли тонуть или добивали из пулеметов.

Так что для подобных полетов требовалась особая смелость. И не только смелость, а еще и известная «толстокожесть». Мюллер ею обладал. Ему не было никакого дела до тех конкретных людей, на головы которым сыпались его бомбы. Главное было — выполнить задание и отличиться самому. Отличиться, чтобы выдвинуться и возвыситься.

И он выдвигался. Старательного и умелого юношу начальство заметило. Потери в личном составе были значительными. Одних сбивали, другие возвращались ранеными.

И уже вскоре 18-летний Мюллер повышается в должности, из второго пилота становится командиром экипажа. И получает Железный крест II класса. А еще через несколько месяцев за отчаянные и самоотверженные бомбардировки Парижа его награждают Железным крестом I класса! «Нижним чинам» такой орден давали очень редко, при исключительных отличиях. Крест I класса по рангу считался офицерской наградой. И тех, кто сумел ее заслужить, обычно производили в офицеры или направляли в офицерские училища. Но… у Мюллера было только начальное образование. Поэтому он был произведен в звание вице-фельдфебеля.

Однако в мечтах и надеждах наверняка он уже возносился выше. В восемнадцать лет — вице-фельдфебель, кавалер высочайших наград. Такого и после войны наверняка оставят на службе. А значит, и будущее определилось — авиация. Что же касается образования, так кто ему помешает потом подучиться? И крестьянский паренек станет блестящим офицером-летчиком. То-то будут гордиться родители, качать головами бывшие учителя и одноклассники, заглядываться девушки…

В жесточайших боях, которые кипели в 1918 г. на полях Франции, снова сумел отличиться и Адольф Гитлер. После ранения он, по свидетельству современников, вернулся в полк с радостью, «как в родную семью». Вскоре он был удостоен грамоты за храбрость, а в августе его тоже наградили Железным крестом I класса. Причем ему-то для дальнейшей карьеры образования вполне хватало. Но, по иронии судьбы, начальство сочло, что ему «не хватает командирских качеств», и он, в отличие от Мюллера, не поднялся выше ефрейтора. Позже Гитлер попал под обстрел химическими снарядами и ослеп. Едва сумели вылечить…

Однако, несмотря на героизм солдат и офицеров, на решительный натиск, на применение новейшей техники, Германия так и не смогла переломить ход войны в свою пользу. Из-за начавшегося в России партизанского движения немцам и австрийцам пришлось держать 50 дивизий на востоке. А прибывающие из России пополнения, вчерашние пленные, были далеко не лучшего качества. Они уже привыкли в лагерях к мысли, что война для них кончилась, что им повезло — уцелели, и вторично лезть в пекло они не стремились. Трусили, дезертировали. Многие бывшие пленные были заражены большевизмом. А советские представительства в Германии и Австро-Венгрии стали «крышами» для распространения революционной пропаганды и организации коммунистических «пятых колонн». В общем, Центральные державы получила обратно свой «подарок» русским. И их тылы стали разрушаться, нарастали волнения, антиправительственные выступления.

На фронте войска продолжали заливать землю своей кровью и устилать ее своими трупами. Казалось, победа близка, надо дожать еще чуть-чуть. Ценой огромных потерь и усилий германские соединения смогли было прорваться к Парижу. Но дорогу им преградили Марокканская дивизия и Русский легион — из отправленных на помощь союзникам еще раньше, при царе, российских солдат. От этих частей мало что осталось, но они остановили и перемололи шестикратно превосходящего врага. А когда германское командование израсходовало все резервы, когда были повыбиты лучшие силы, армии Антанты перешли в контрнаступление, в сентябре прорвали «линию Гинденбурга».

В это же время был нанесен удар на Балканах. И, как ранее предсказывало русское командование, этот удар оказался решающим. Англо-французские войска прорвали Салоникский фронт, выходя на подступы к Стамбулу и границам Болгарии. И пошла цепная реакция. 29 сентября капитулировала Болгария. Разорвала союз с немцами и перекинулась на сторону Антанты Румыния. 30 октября сдалась Турция. В итоге у Австро-Венгрии оказалась оголенной вся восточная граница, прикрыть которую было уже нечем. 3 ноября она тоже капитулировала. Кайзер Вильгельм II пытался предпринимать лихорадочные усилия, чтобы выправить положение. Даровал Германии конституционное правление, создал коалиционное правительство с участием социал-демократов. Но стабилизации это не принесло. Наоборот, усилило раскачку страны. Выступления против власти нарастали, а как только пришли известия о капитуляции последней союзницы, Австро-Венгрии, Германия будто взорвалась изнутри. 3 ноября взбунтовались матросы в Киле. 7 ноября вспыхнуло восстание в Мюнхене, свергшее баварского короля Людвига III. Митинги и манифестации покатились в Берлине, Гамбурге, Бремене. Любеке.

9 ноября кайзер Вильгельм быстренько отрекся и в тот же день сбежал в Голландию — повторять судьбу русского царя ему, ясное дело, не хотелось. А руководители последнего правительства Второго рейха, принц Макс Баденский, канцлер Эберт и министр Эрцбергер обратились к державам Антанты с просьбой начать переговоры о перемирии. При этом германские деловые и политические круги наивно сочли, что западные страны более снисходительно отнесутся к демократическому правительству, и социал-демократ Шейдеман с балкона рейхстага провозгласил республику. 11 ноября 1918 г. в Компьене было подписано перемирие, согласно которому Германия демобилизовывала армию, выдавала победителям свой флот, оставляла Эльзас и Лотарингию.

Но начавшаяся в Германии заваруха успокоилась не скоро. Точно так же, как в России, падение монархии открыло дорогу дальнейшему раздраю, борьбе между различными партиями и лидерами, между умеренными и радикалами, между централистами и сепаратистами. Нашлись силы, жаждущие углублять революцию, причем они активно подпитывались из Советской России. Большевики сразу разорвали Брестский договор, в Германию и Австро-Венгрию хлынули идеологические десанты, коммунистические активисты из числа бывших пленных и эмигрантов. Несмотря на нищету и разруху в самой России, за счет награбленных у «буржуев» ценностей пошло финансирование «спартакидов» и других левых течений. В Германию были направлены высокопоставленные эмиссары во главе с Радеком. Карл Либкнехт 21 ноября объявил себя большевиком и проговорился, что он обладает «неограниченными средствами». Большевики готовились поддержать своих ставленников и штыками. Ленин писал: «Армия в три миллиона должна у нас быть к весне для помощи международному рабочему движению».