Михаил слез с телеги и поклонился. Он не знал, кто перед ним, но от поклона спина не разломится.

– Я боярин Левашов. Ты почему Садыкову, а не мне заморские диковины показал и продал?

– Не гневись, боярин, как раз к тебе собирался.

– Небось татарин все лучшее забрал?

– Как можно! Самого лучшего он не видел, оно в трюме.

– Показывай.

Боярин взошел на палубу. От кого и как он узнал, было непонятно. Видно, были свои люди в окружении Садыкова – они и оповестили Левашова.

Люди из команды достали из трюма корзины.

– Это все? – грозно спросил боярин.

– Как есть все, боярин!

– Показывай!

Михаил извлекал изделия венецианских мастеров. Боярин искоса поглядывал и только раз спросил:

– У Садыкова такие есть?

– Здесь лучше.

– Забираю все.

– Ты даже цену не узнал, боярин.

Сверившись с записями, Михаил еще вчера вечером подсчитал остаток и цену.

– Две гривны.

Щеки боярина побагровели.

– Вчера Садыкову дешевле продал, бестия!

– Так сегодня товар куда как лучше!

– Не врешь? Перекрестись!

– Как можно! – Михаил перекрестился.

Боярин довольно ухмыльнулся.

– Так-то оно лучше. Держи!

Он вытащил из-за пазухи серебряные гривны и отдал Михаилу.

– С тобой останется мой человек, он дом покажет.

Тем же образом, что и вчера, корзины на подводах доставили в дом боярина.

Михаил вернулся на судно окрыленный. Такого успеха он не ожидал. Всего три дня в Твери, а товар уже продан. И выручка – сам-четыре! Всегда бы так.

– Куда теперь? – спросил Григорий.

– В Москву.

– В Твери товары брать будем?

– Нет.

Тверь от Москвы недалеко, и цены на товары здесь практически московские. «Овчинка выделки не стоит», – решил Михаил. Он был технарем, и ему хорошо давались точные науки, а вот с географией, историей и литературой он не очень дружил. Но, тем не менее из школьного курса истории помнил, что Москва возвысится, подмяв под себя и Новгородскую республику, и Великое княжество Тверское. И «принуждение к миру», как говорили его современники, пройдет не совсем бескровно. А потом будут опричники Ивана Грозного с многочисленными жертвами среди новгородских жителей.

Потому он и хотел обосноваться в Москве. В принципе в плане спокойствия и безопасности – лучше Ярославль или Суздаль, но, на его взгляд, выглядели они уж очень маленькими, провинциальными. Москва, правда, тоже невелика, но там жизнь все-таки кипит и торговля бойкая.

Михаил лелеял надежду открыть в Москве свою лавку, купить дом и вести оседлую жизнь. Ходить за товарами самому, конечно, интересно, и купить можно выгодно – взять хотя бы встречу с Вернером, принесшую ему изрядную прибыль. Но ему была больше по нраву жизнь стабильная, без эксцессов.

У Волока Ламского перетащили лошадьми ушкуй, и вскоре они уже были в Москве.

Михаил ее не сразу и узнал – едва ли не четверть города выгорела. В городе стоял запах гари, по пепелищам бродили люди, отыскивая уцелевшее добро. М-да, пожалуй, правильно, что он завернул для торговли в Тверь. Хотя то там, то сям уже стучали топоры, и на расчищенных участках возводились новые избы. У кого были деньги на строевой лес, торопились до осени, до холодов возвести себе жилье. Ватажка хороших плотников могла сложить избу за десять дней – с окнами, полами, крыльцом. Много времени уходило на кладку печи, печники были в дефиците, да и сохнуть печь до первой растопки должна была долго.

Походил по столице княжества Михаил, посмотрел на разорение, повздыхал. Мало того, что деревянная Русь горит повсеместно, так еще удельные и великие князья города разрушают, никак власть поделить не могут. А еще уничтожают людей, в плен угоняют и тоже жгут враги внешние: литовцы, татары ордынские и крымские – да несть им числа.

Пока ходил по Москве, мучительно вспоминал, какие города на Руси не горели дотла, куда татары не дошли. Выходило – только Север, вроде Холмогор (нынешнего Архангельска), Соловков, где только монастырь и есть, да еще Белозера и Вологды. Однако Михаил был человеком теплолюбивым, и жизнь на Севере его не прельщала. Там и лето-то один месяц в году, и в реках не искупаться из-за холодной воды. Нет, те края безопасны, но не для него.

Были и другие города, вроде Хлынова. Но туда можно добраться по воде только через Казань или, если не хотелось встречаться с татарами, посуху.

На судно он вернулся задумчивым, уселся на корме и голову повесил.

– Ты чего такой печальный, хозяин? – устроился рядом на борту Григорий.

– По городу ходил. Печальное зрелище, одни пепелища. Беда у людей, чему радоваться? Дом хотел купить – небось сейчас цены взлетели. Да и опасаюсь теперь деревянный брать, каменный куда как лучше, не сгорит.