Текст я знала почти наизусть. Могла с закрытыми глазами пробежать вслед за принцем и Горацио, увлекаемыми призраком в доспехах Гамлета-старшего к самому краю преисподней. Я уже рисовала себе эту захватывающую погоню — по всей сцене, балкону, пустому двору и трем галереям до самой островерхой крыши.

Может, не сверхново, зато было бы на что посмотреть, если бы Джейсон потрудился отнестись к своей роли серьезно. Я выбрала его не за славу, а за редкую способность сочетать взрывную ярость с романтической задумчивостью. На беду, в последние недели он все больше валял дурака, вместо того чтобы играть: читал реплики по диагонали и острил по поводу роли, пьесы и самого Барда. Если я в скором времени не добьюсь от него хоть сколько-нибудь настоящего чувства, получится не Шекспир, а пародия.

Я прошла через двор и взбежала на сцену, на ходу собирая волосы в «хвост». Шпага все еще качалась на острие. Когда я схватилась за эфес, она загудела, как камертон.

— От Шекспира должно бросать в дрожь, — тихо сказала я, аккуратно выдергивая клинок.

— Попробуй меня испугать, — шутя, отозвался Джейсон.

— Я — за Гамлета, ты — за Горацио.

Труппа радостно заулюлюкала и засвистела. Джейсон вспыхнул, но когда кто-то кинул ему шпагу, подхватил ее и кивнул мне. Я приняла его вызов, а ему от моего было не отделаться.

Я оглянулась на помощника режиссера, и тот рявкнул:

— По вашему знаку, сэр Генри!

Он встал с трона и удалился за декорации. Тотчас зазвонил колокол. Дохнуло свежим воздухом: двойные двери в углу сцены открылись. Я медленно обернулась. В тени проема стоял сэр Генри — тень короля в ночи, укутанная в плащ с капюшоном.

— «Да охранят нас ангелы Господни» [4] , — прошептала я и, перекрестившись, бросилась навстречу привидению, Джейсон — за мной.

Когда мы подбежали к проему, тень исчезла, а двери оказались накрепко закрытыми. Я резко развернулась, озираясь по сторонам. Для этого акта я отказалась от призрака, заменив его вспышками света вроде солнечных зайчиков, которые могли выскакивать отовсюду.

Так и случилось: блик заплясал на скамьях нижней галереи. Я шагнула вперед, но Джейсон меня удержал:

— «Не надо, принц». — Он крепко сжал мое плечо — значит, все же принял свою роль всерьез. И удержал бы, если бы так было нужно.

Хоть что-то его проняло. Для начала неплохо. Я нырнула ему под руку, освобождаясь от хватки, и бросилась вниз со сцены, где пробежала через двор и три пологих ступеньки, ведущих на нижнюю галерею. Призрака не было. «Ад и проклятие!» Во дворе вдруг кто-то вскрикнул. Я обернулась, проследила за жестами и нашла, что искала: сияющую искру на третьем ярусе галереи. Джейсон уже несся ко мне, так что прежний путь был для меня отрезан. Пробежав вдоль скамеек, я перемахнула ограду и соскочила во двор, мчась к дворцовым дверям в тылу сцены. Достигнув ближайшей лестницы, я рванула наверх, через одну, а то и две ступени — и дальше, на галерею.

Пусто.

Погоди-ка… справа, ярусом ниже, мой глаз уловил новую вспышку — и именно в этот миг на меня налетел Джейсон. Метнувшись вправо, я проскочила мимо него, загрохотала по лестнице на второй этаж, к средней галерее. Вот оно! Зайчик еще мерцал там — в самом дальнем углу между кресел отсека, который Сирил велел называть «джентльменской ложей». Я выскочила в коридор, пробежала до первой из таких лож и ворвалась внутрь. Там было пусто. Как и во второй.

На противоположной стороне мелькнула вспышка. Потом еще и еще, пока весь театр не заискрился, будто кто выпустил в полет тысячу светлячков или духи слетелись сюда со всего королевства. Миг — и огни разом потухли. Все затаили дыхание, и тут из-под сцены раздался стон — вопль души, не знающей покоя.

Близился конец акта. Я повернулась уходить и обнаружила в дверях Джейсона, который стоял там с обнаженной шпагой, преграждая мне путь. Черт! Я так увлеклась ролью и поисками призрака, что совсем о нем забыла.

— «Нельзя, — буркнул он. — Одумайтесь».

Шагнув вперед, он ударил по моему клинку. Заскрежетала сталь. Резко крутанув запястьем, Джейсон выбил шпагу у меня из рук, и та, сверкнув на солнце, со звоном упала во двор — труппа только порскнула в стороны, как вспугнутая воробьиная стайка.

— Как насчет просьб о пощаде? — ухмыляясь, произнес Джейсон. Горацио у него то и дело заговаривал с австралийским акцентом. — На коленях в самый раз.

Я попятилась и уперлась в невысокую ограду. Пришлось присесть, чтобы одолеть минутное головокружение. Высота в один этаж неожиданно показалась мне больше, чем думалось

— Помнишь тот кусочек о милосердии из «Венецианского купца»?

— «Не действует по принужденью милость» [5] , — отчеканил он. — Но не моя.