Однако все двери, которые балет мог открыть для талантливой танцовщицы и ее матери, захлопнулись, когда Мередит в шестнадцать лет обнаружила, что беременна.

Лучи утреннего солнца проникали через двенадцать арочных, во всю стену окон, заливая ярким светом просторный зал, отражаясь в итальянском мраморе полов, играя и переливаясь в тысячах граненых подвесок хрустальных люстр, свисавших с расписанного фресками потолка.

Мередит снова взглянула на часы. Принц Адриан опаздывал уже на полчаса. Скорее всего, он вообще не придет. У молодой женщины с самого начала были сомнения насчет успеха амбициозного проекта, но она уступила неуемному энтузиазму своих учениц.

Напрасно она позволила девочкам-подросткам, которых любила, воспитывала и учила танцевать, поверить в сказку. Ей, как никому, было знакомо чувство горького разочарования.

Что-то встрепенулось в ней, когда Мередит вновь оглядела великолепный зал. Она будет танцевать здесь независимо от того, явится принц или нет. Это будет вполне в духе начатого ею благотворительного проекта, который дал силы бороться, когда ее жизнь разбилась на мелкие осколки.

Мередит вела класс современного танца в рамках программы «Обойдемся без принца», созданной для поддержки девочек из неблагополучных семей.

— Можно танцевать и без принца, — твердо сказала она и подумала, что выбрала самый подходящий девиз для танцевальной группы.

Мередит закрыла глаза, и в ее ушах зазвучала музыка. Она оставила занятия балетом много лет назад не только потому, что лишилась стипендии. Вернувшись к танцам после пережитой трагедии, она поняла, что жесткая дисциплина балета не сможет помочь заглушить сердечную боль. Ей требовалась эмоциональная разрядка.

Однако в этот момент Мередит почему-то захотелось исполнить антре принцессы Авроры из балета Чайковского «Спящая красавица». Она с удовольствием импровизировала под знакомую мелодию, сочетая классические балетные па с движениями современного танца, который стал ее профессией. Мередит легко порхала по полу, делая сложные пируэты, пробежки, прыжки, изящные арабески. Наконец она остановилась и замерла, не открывая глаз. На секунду ей почудилось, что мать, стоя рядом, нежно обнимает ее. Потом как будто послышался смех маленького ребенка.

Она резко обернулась, когда гулкую тишину зала нарушил звук аплодисментов.

— Как вы посмели? — воскликнула она, подозревая, что в этот очень интимный момент принц Адриан подсматривал за ней, но вдруг поняла, что в дверях стоит совсем другой принц — не полный энтузиазма, игривый и неуклюжий, как щенок сенбернара, Адриан, а человек, который со временем станет королем.

Принц Разбитых Сердец.

Кернан, принц Чатема, перешагнул порог и встал, лениво облокотившись на тяжелую темную дверь орехового дерева. Веселые искорки исчезли из темно-синих глаз, когда он услышал ее слова.

— Как посмел? Извините, мне казалось, я у себя дома.

Он выглядел скорее удивленным, чем рассерженным.

— Прошу прощения, ваше высочество, — запинаясь, произнесла Мередит. — Вы застали меня врасплох. Мой танец не был предназначен для зрителей.

— Сожалею, — спокойно заметил он.

Молодая женщина сразу отметила, что многочисленные фотографии принца в газетах и таблоидах даже близко не давали должного его внешности. Не удивительно, что он получил прозвище Принц Разбитых Сердец. Одного его взгляда достаточно, чтобы сразить наповал.

Высокий рост, атлетическая фигура, ухоженная темная шевелюра, как будто высеченное скульптором волевое лицо с высокими скулами и упрямым подбородком. Наследник престола был не просто красив, он производил ошеломляющее впечатление.

На нем был костюм для верховой езды — светло-коричневые бриджи плотно облегали мускулистые бедра. Горделивая осанка, врожденная уверенность движений, аристократическая внешность указывали на высокое происхождение, а жесткая линия рта подчеркивала силу характера.

Мередит Уитмор вдруг почувствовала себя не талантливой танцовщицей и успешной бизнес-леди, а привыкшей оставаться незамеченной дочерью уборщицы, так глупо сломавшей свою жизнь в погоне за призрачной мечтой.

Ее лицо вспыхнуло от стыда при воспоминании об откровенной чувственности только что исполненной импровизации. Она молилась, чтобы земля разверзлась и поглотила ее, хотя по опыту знала, что даже самая жаркая ее молитва не будет услышана.

— Ваше королевское высочество… — произнесла она в замешательстве, приседая в неловком реверансе.

— Вы не можете быть Мередит Уитмор, — с удивлением произнес принц.

Его голос, благородный, глубокий, мелодичный, звучал удивительно приятно и ласкал, как теплое прикосновение. Неудивительно, что она на минуту растерялась.

Мередит постаралась взять себя в руки и вернуть уверенность деловой женщины, которой стала за последние годы. Вероятно, воспоминание о маленькой Карли сделало ее слишком уязвимой.

— Почему я не могу быть Мередит Уитмор? — спросила она.

Несмотря на усилие придать голосу легкую непринужденность, она почувствовала, что интонация скорее напоминает жалобу актрисы, которую лишили желанной роли.