— Ты будешь удивлена, — сказал Джек, — но эти зеленые пятна, вон там, — рощи. Если ты пройдешься по ним, то найдешь все признаки обитания. Там теперь огромное количество животных: кролики, лисы, змеи, ящерицы и даже койоты. То, на что ты сейчас смотришь, называется Долина Смерти.

— Она, как я помню со школы, является самым жарким и самым сухим местом в Соединенных Штатах.

— Эта долина была так названа в середине девятнадцатого века, — добавил Джек. — Но североамериканские индейцы называли это место Томеша, что означает Огненная Земля.

— Это больше подходит.

— Мы сейчас взберемся еще чуточку повыше к тем деревьям.

Через несколько минут они достигли цели. Пока Джинни сидела на камне и разбирала свои игрушки, Джек помог Роксанне слезть с лошади. В этот раз он быстро убрал руки.

— Это так сильно отличается от Сиэтла, — сказала Роксанна, подходя ближе к обрыву, чтобы между ней и Джеком была дистанция.

— И говорить нечего, — заметил он кратко, освободив лошадей от седел.

— Ни воды, ни лодок, ни пушистых облаков, ни чаек. Это словно совсем иной мир. Жаль, что я не могу показать тебе Сиэтл. — Она сначала произнесла слова и только потом подумала о смысле сказанного.

Джек даже не посмотрел в ее сторону. Он развязывал сверток с продуктами для пикника.

— Я видел этот город, — наконец произнес он, расстелив одеяло около дерева. — Летом во время отпуска я ездил вдоль Западного побережья, затем в Ванкувер, в Канаду. Там красиво. Только сыровато.

— Да, — с грустью сказала она.

Может, она скучала по дому?

Роксанна смотрела с обрыва на голую землю перед собой. Песок, скалы и немного деревьев: темно-коричневые, цвета загара, цвета слоновой кости, зеленые. Казалось, что такого сочетания не может быть.

— В Сиэтле я испытывал что-то похожее на клаустрофобию, — сказал Джек.

Он подошел и встал рядом с Роксанной. Его близость удивила и порадовала ее.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в ви ду.

— Там очень много огромных зданий, твой взгляд постоянно на что-то натыкается. Добавь к этому асфальт, заборы, тучи, которые словно давят на тебя. И мир кажется таким маленьким.

— Да, здесь все совсем по-другому, — сказала Роксанна. — Мир кажется необъятным. — Она повернулась к Джеку. — Тебе, вероятно, становится грустно, когда ты приходишь сюда.

— Почему ты так решила?

— Я знаю, что раньше ты часто приезжал сюда. Твои тетушки рассказывали мне. Я мало что знаю о твоей бывшей жене, но…

— Погоди, — сказал он, подняв руку. — Я никогда не приходил сюда с Николь. Она ненавидела лошадей, пустыню, пикники, скалы, змей, хищных птиц, песок, меня…

— Я получила представление, — засмеялась Роксанна. — Но я уверена, что она не ненавидела тебя, Джек. Даже не могу представить себе, что тебя можно ненавидеть.

— Когда ты так говоришь, Роксанна, то я…

— Я правда так думаю.

— Я знаю. Это и смущает меня. Может, ты и права. Может быть, «ненависть» — неподходящее слово. Николь чувствовала себя так, словно я подвел ее. Она рассчитывала, что я сделаю ее жизнь интересной, забавной, другой. И посмотри, что я предложил ей.

— Ты не был обязан давать ей те вещи, которых ей не хватало, Джек. И когда у вас появилась Джинни…

— Она хотела ребенка. Я знал, что наш брак ни к чему не приведет, но, когда она забеременела, был рад этому. Я думал, что ребенок будет фундаментом нашего брака, и, кроме того, я очень хотел детей. И как я мог так ошибиться?! Ребенок не укрепляет брак. Теперь я это знаю. Этим должны заниматься родители. Кроме того, я не смог понять природы Николь. Родить ребенка для нее было чем-то вроде приобретения модной новинки. Джинни было недостаточно, чтобы привлечь внимание Николь надолго. Ей это наскучило.

— Какая дура, — не сдержалась Роксанна.

— Мы оба были дураками.

— Но она оставила свою дочь.

— Да. Но что было бы, если бы она взяла Джинни с собой? Я бы горы свернул, чтобы забрать дочку назад. Она оставила Джинни там, где та будет счастлива, любима и где о ней позаботятся.

Роксанна подумала, что Николь оставила Джинни там, где она не будет мешать новому роману матери. Но если Джек видит это иначе, то она не станет его переубеждать.

— И теперь у Джинни нет матери. — Джек вздохнул. — Это плохо. Вот почему в нашей жизни так важны Сэл и Грейс. Но у Грейс скоро будет свой ребенок, и они с Карлом, скорее всего, переедут. Поэтому можно сказать, что Сэл единственная женщина в доме. Она всегда была для меня и остается тем же, чем твоя бабушка для тебя.

Роксанна понимала: он пытался сказать ей, что больше не станет давить на Сэл. И впервые она подумала, что слишком много требовала от него. Это было нечестно. Почему он станет это делать для нее? И с какой стати он станет подвергать риску их такие близкие, родственные отношения с Сэл ради женщины, которая исчезнет из его жизни через неделю?!

Внезапно Роксанне пришло в голову: а что, если сама Сэл — Долли Аамес? Может, она скрывала свое настоящее имя по какой-либо причине?

Нет. А почему нет? Это было возможно. Роксанна попыталась вспомнить фотографию и сравнить ее с Сэл. Но прошло так много времени, и оно могло стереть сходство. Если бы Роксанна увидела темную родинку у нее на шее, то она бы знала наверняка. Но Сэл носила одежду с высоким воротом. Если она Долли, то это бы объяснило ее поведение. Но почему? Почему она скрывает свое настоящее имя?