Открытие и история пропасти Пьер-Сен-Мартен неотделимы от имени и личности бельгийского врача Макса Козинса, который, будучи еще ребенком, вместе со своими родителями нашел приют в Стране Басков во время войны 1914 года. Они поселились в горной провинции От-Суль, и в этой стране каньонов и пропастей молодой Макс приохотился к спелеологии, ставшей его любимым занятием, целиком заполнившим впоследствии все летние отпуска, которые он неуклонно проводил в Стране Басков, где построил себе швейцарский домик.

Начиная с 1935 года мне приходилось с ним работать в больших пропастях этого живописнейшего края и изучать здесь сложные пути подземных вод, исследовать которые Мартель начал еще в 1908–1909 годах.

После войны 1939 года Козине, которому посчастливилось уцелеть в страшном лагере Бухенвальд, с новым рвением вернулся к подземным походам в Стране Басков и каждый год организовывал сюда спелеологические экспедиции (в них мне тоже случалось принимать участие). Основная цель экспедиции — разведать подземный поток: существование его предполагал в свое время Мартель, а Козине необычайно активно пытался его найти.

Мой брюссельский друг уже успел подняться в стратосферу и спуститься под воду вместе с профессором Пикаром, [39] а теперь желал с присущим ему спокойным упрямством проникнуть в недра земли.

Для экспедиции 1950 года, в которой по традиции принимали участие французские и бельгийские спелеологи, Козине решил избрать перевал Пьер-Сен-Мартен. Как всегда, он пригласил и меня, но на этот год я планировал вновь посетить наконец массив Гаварни и Мон-Пердю с дочерьми. Этот поход без конца откладывался, и его удалось осуществить лишь с опозданием на двадцать четыре года. В мои планы входило исследование ледяных пещер. Открытия, сделанные в результате этого похода, описаны в предыдущей главе.

В ходе кампании в самом сердце Страны Басков один из участников экспедиции — Жорж Лепине — неожиданно нашел небольшое отверстие, скрывавшее колодец глубиной в триста сорок шесть метров.

Козине сообщил мне об этом лаконичной телеграммой, достаточно, однако, красноречивой для спелеолога: "Открыли самую глубокую из известных пропастей". Я ему ответил в том же духе: "Открыли ледяные пещеры выше всех известных".

Последовал обмен письмами, и было решено посвятить кампанию 1951 года исследованию новой гигантской пропасти, которую в 1950 году из-за недостатка соответствующего оборудования для спуска удалось лишь прозондировать.

Главной частью оборудования была установленная на краю пропасти педальная лебедка с четырехсотметровым стальным тросом, давшая возможность Жоржу Лепине спуститься в глубокий колодец и приземлиться в огромном хаотическом зале с весьма наклонным полом.

Счастливый открыватель пропасти, названной в его честь пропастью Лепине, [40] вернулся на поверхность и уступил свое место на конце троса Жоржу Эрто (одному из участников спуска в Хенн-Морт), который отважился дойти до конца большого зала и услышал рев потока, доносившийся снизу.

Через несколько часов Гарун Тазиев и Марсель Лубан, сменившие Лепине и Эрто, склонились над колодцем, ведущим в нижний этаж. Они развернули лестницы, и Лубан спустился в еще более обширный зал и действительно обнаружил там подземный поток.

Этот гигантский неф [41] Лубан назвал залом Элизабет Кастере, в память моей жены, которая, как он помнил, в 1934 году поставила рекорд Франции по спуску женщин на глубину в пропасти Мартеля.

Разведка Марселя Лубана закончилась на глубине примерно пятисот метров, и было решено в следующем году провести экспедицию в эту пропасть, оказавшуюся одной из самых глубоких из всех известных.

Если в 1950 году поход в массив Марборе не позволил мне присоединиться к Козинсу и его товарищам, то в 1951 году мне помешали совершенно другие причины. Перед самой экспедицией к перевалу Пьер-Сен-Мартен мой сын Рауль сломал ногу в пропасти Эспаррос, а у моей дочери Жильберты начался сильнейший приступ аппендицита в глубине пещеры Баррабау (о которой я расскажу несколько ниже).

Они оба лежали в одной и той же больнице (один в гипсе, другая после операции), и мы втроем по газетам следили за всеми перипетиями спуска Марселя Лубана на пятисотметровую глубину.

В июле 1952 года мне удалось наконец присоединиться ко второй экспедиции в пропасть Лепине (которую с тех пор пресса и наш отряд начали называть пропастью Пьер-Сен-Мартен [42] ).

Кампания, обещавшая быть исключительно плодотворной, началась спуском четырех человек из нашего отряда — Лубана, Тазиева, Оккьялини и Лябейри, — которые должны были разбить лагерь в зале Элизабет Кастере, произвести окрашивание воды подземного потока и убедиться, что пропасть продолжается в глубину. Затем этому первому отряду следовало подняться на поверхность и уступить место штурмовому отряду, который должен был вести я, с целью добраться до самой большой возможной глубины. Но моему отряду не суждено было вступить в действие, так как во время подъема первого отряда Марсель Лубан стал жертвой несчастного случая: он сорвался в ужасающий колодец. Гибель его потрясла всех, кампания 1952 года была прервана. Героическое поведение доктора Мерейя, спустившегося к раненому на наскоро ерошенном тросе, не менее выдающийся подвиг наших товарищей — лионских скаутов — Балландро, Эпели и Летрона, которые спустились и закрепились при помощи крюков на разных уровнях в большом колодце, чтобы помочь поднять носилки, — все оказалось напрасным: Лубан скончался.