— То, что Монк бессердечный ублюдок, это не новость.

— Нет, я имею в виду, что ему совершенно наплевать на приговор. Он не заинтересован в его смягчении. Вот почему я считаю, что его слова заслуживают доверия. Единственная причина побега Монка — попытка доказать себе, что он не убивал Анджелу Карсон.

— Монка застали в запертой изнутри квартире рядом с убитой, а на его руках была её кровь. Какие тут могут быть сомнения?

— Относительно этого — нет. Но за восемь лет он так и не примирился с тем, что убил единственного близкого ему человека и даже не может вспомнить, как это случилось. И когда у него появилась спасительная соломинка, он за неё ухватился. Полагаю, осуждать его за это мы не должны.

— А что означают эти разговоры о том, что его подставили? — спросил Нейсмит.

Я вздохнул. Одно дело — слушать рассказ Монка в пещере, а другое — обсуждать его при дневном свете. Легче всего было бы счесть всё бредом психически нездорового сознания либо уловкой хитрого преступника. Проблема состояла в том, что этого как раз я сделать не мог.

— Сомневаюсь, что он всё выдумал.

— Но мог выдумать Даррен Уокер. Никакого инспектора Джонса в управлении нет, не было его и восемь лет назад. Да любой, если загнать его в угол, наплетёт что угодно.

— А зачем Уокеру вообще надо было упоминать об этом?

— Мелкий воришка хотел показаться крутым перед таким тяжеловесом, как Монк.

— Но тот ему поверил. И насколько я понял, Уокер находился не в том состоянии, чтобы что-то выдумывать. Монк сказал мне, что он выбил из него правду.

— Нет никаких подтверждений, — раздражённо произнёс Нейсмит. — Только слова Монка. А у Даррена Уокера уже не спросишь, Монк забил его до смерти. И прошу извинить меня, но как-то не верится, что полицейский непонятно зачем подложил улики в трейлер Монка с помощью жалкого подонка Уокера. Я просмотрел его досье. Он подозревался во многих кражах, но постоянно как-то выкручивался. Всегда ускользал. До прошлого года. И только тогда начал трепать языком. Почему?

Этого я не знал. Но кое-какие соображения у меня имелись.

— Видимо, потому, что его поймали. Вы сами сказали, что Уокер мелкий воришка. Таким в тюрьме «Белмарш» приходится несладко.

— И что из этого следует? — усмехнулся Нейсмит. — И откуда у этого загадочного инспектора оказались вещи, принадлежащие близнецам Беннетт?

— Вероятно, он имел доступ к сейфу с вещественными доказательствами.

Мои слова тяжело повисли в воздухе небольшой палаты.

— Вы понимаете, что говорите? — произнёс Нейсмит.

— Да. И уверен, вам это тоже приходило в голову.

Нейсмит молчал. Я знал, какой вопрос он задаёт себе.

Тот же, что и я. Если Монк не убивал этих троих девушек, то кто это сделал?

Старший следователь встал и помассировал переносицу.

— Ладно, поговорим позднее, когда вас выпишут. Вы вернётесь в Лондон?

— Пока нет. Заберу вещи из дома Софи и сниму номер в…

Неожиданно в палату вошёл Симмз в тщательно отутюженной форме со знаками отличия начальника полиции. В больничной обстановке он смотрелся нелепо.

— Сэр, я не знал, что вы… — начал Нейсмит.

— Я хочу поговорить с доктором Хантером. Наедине, — процедил начальник полиции, не глядя на старшего следователя. Он так крепко сжимал в кулаке свои черные кожаные перчатки, что казалось, будто Симмз собирается их задушить. — Вы можете идти.

Нейсмит был в ярости, но сдержался. Кивнул мне и быстро вышел. В палате стало тихо. Симмз пристально посмотрел на меня.

— Чем, чёрт возьми, вы занимаетесь?

Разговаривать в таком тоне у меня желания не было. Я ещё не оправился и чувствовал себя совершенно обессиленным.

— В данный момент пытаюсь заснуть.

Его блеклые глаза вспыхнули.

— Доктор Хантер, не думайте, что вы сможете нажить на этом какой-то капитал. Ничего у вас не получится.

— О чём вы?

— О ваших… диких заявлениях. О невиновности Джерома Монка. О том, что какой-то сотрудник полиции якобы сфабриковал против него улики. Неужели вы считаете, что кто-нибудь в это поверит?

— Какие заявления? Я не говорил, что…

— За последнюю неделю Монк стал причиной смерти больного человека и серьёзно ранил двоих полицейских. Или вы забыли?

— Я ничего не забыл, однако…

— Как же вы осмеливаетесь реабилитировать преступника, осуждённого за насилия и убийства? Такого я от вас не ожидал.

Я сел в кровати, выпрямив спину.

— Я не пытаюсь его реабилитировать, а только рассказал, что произошло.

— О да, об этом припадке, который Монк ловко продемонстрировал перед вами. А вам не приходило в голову, что он всё это симулировал? Так же, как одурачил тюремных докторов, которые поверили в сердечный приступ?