Он замер. На его лице возникло нечто похожее не сожаление.

— Ты ведь понимаешь, что теперь я тебя отпустить не могу?

Я понимал. Но не знал, как выкрутиться.

— А как с Софи?

— Без дневника она ничего сделать не сможет.

— Тебе безразлично, что ты с ней сделал?

— А что я с ней сделал? Да эта стерва превращала мою жизнь в ад многие годы.

— Она боялась. А теперь вот из-за тебя лежит в больнице. При смерти.

Он пристально вгляделся в меня, забыв о Роупере.

— Что?

— Эта гематома у неё не от Монка. А от тебя, когда ты вломился в её дом в поисках дневника.

— Чушь!

— Гематома возникла от удара головой о пол, когда Софи упала в ванной комнате. Она выписалась из больницы прежде, чем проявились симптомы. Её тянуло домой, проверить, на месте ли дневник. И она молчала. Защищала тебя.

— Она защищала себя. Как всегда, заботилась только о себе. — Он ткнул в меня металлической палкой. — Хочешь заставить меня почувствовать вину перед ней? Забудь об этом, она всё спровоцировала сама.

— И если она умрёт, это будет просто очередной эпизод? Как с Зоуи Беннетт?

По его взгляду я понял, что зашёл слишком далеко. Снаружи время от времени завывал ветер. Терри схватил палку поудобнее.

— Скажи хотя бы, где они захоронены? — быстро произнёс я.

— Зачем? У тебя была возможность восемь лет назад. — Его лицо окаменело. — Ладно, давай с этим покончим.

Терри двинулся ко мне, но вдруг остановился. Я подумал, что он споткнулся, и тут увидел, что Роупер схватил его за ноги. При свете лампы было видно, что нижняя часть лица инспектора вся в крови, а передние зубы выбиты. Но его глаза блестели решительностью и злобой. Роупер попытался подняться.

— Ах ты, сволочь! — крикнул Терри и взмахнул палкой.

Но тут я ринулся вперёд. Увернулся от палки и прижался спиной к решётке центральной топки килна. Терри, освободив ногу, пнул голову Роупера, как футбольный мяч. Раздался звук, будто уронили арбуз, и Роупер безжизненно распластался на полу. Когда Терри снова двинулся на меня, я вытащил свободный кирпич, за которым Софи хранила запасной ключ, и швырнул в него. Он попытался загородиться, но кирпич угодил ему в лицо по касательной.

— Ублюдок! — завопил он, выплёвывая кровь, и ударил палкой, целясь в голову.

Я успел перехватить его руку, и палка попала по груди. У меня перехватило дыхание, я почувствовал, как треснули ребра. От невыносимой жгучей боли на секунду потерял сознание и повалился на пол. Терри шагнул и ударил меня ногой в живот.

Я застонал, приказывая себе сопротивляться. Но тело мне не подчинялось. Терри стоял надо мной, переводя дух и вытирая пот с лица. Он тронул пальцами место, куда попал кирпич, и удивлённо посмотрел на них. Они были в крови. Его лицо исказила злоба.

— Хантер, я рад, что тогда ты не использовал возможность, — произнёс он, вскидывая железную палку.

В этот момент дверь килна с шумом захлопнулась, а затем открылась. Я подумал о Монке, но в дверном проходе никого не было. Это играл ветер. Терри на мгновение отвернулся, на него бросился Роупер. Инспектор едва стоял на ногах, но на какое-то время лишил Терри равновесия. Он покачнулся и по инерции вместе с ухватившимся за него Роупером пронёсся мимо меня и врезался в окружающие килн старые строительные леса. От удара ветхое сооружение сотряслось со звоном, будто запустили гигантский камертон, и на пол начали валиться перекладины. Леса покачнулись. На секунду мне показалось, что они устоят, но затем, как при замедленной съёмке, строительные леса со стоном затрещали и обрушились на Терри и Роупера, как карточный домик.

Послышался крик, но я не понял, кто из них кричал. Скорчился, прикрывая голову, пока валились вниз доски и железные перекладины. От шума заложило в ушах. А вскоре наступила тишина, и в ушах зазвенело.

Я медленно убрал руки от головы. В воздухе висела густая пыль. Килн погрузился в темноту, лампа разбилась. Я закашлялся и охнул от боли в сломанных рёбрах. Пол весь был усыпан обломками лесов. Я на ощупь двинулся к двери, выкрикивая по очереди имена Терри и Роупера в надежде, что кто-нибудь откликнется.

Но стояла тишина, которую нарушил грохнувшийся вниз кирпич, отвалившийся от килна. Я прислушался. Да, килн потрескивал. Софи говорила, что эти леса в течение десятилетий подпирали его стены. Теперь их уже ничто не поддерживало.

Надо было поскорее убираться отсюда. Дверь была едва различима во мраке. Нетвёрдым шагом я обошёл кучу, в которую превратились обрушившиеся леса, и шагнул за дверь. Воздух снаружи показался мне необыкновенно чистым и приятным. В небе догорали остатки заката.