Когда за пределами Большого острога, в так называемой Сомовой казарме, выходившей окнами на Москворецкую улицу, содержались колодники, она также не отапливалась. В ноябре 1747 года она была переделана в помещение для караульных солдат и офицеров и оборудована печью. В дальнейшем в ней селили подследственных из дворянского сословия, причем караульные офицеры общались с ними и даже устраивали вместе шумные попойки. Так, 23 октября 1746 года сидевший в этой караульной казарме бывший гренадер Карп Толстой, осужденный к ссылке «на вечное житье» в Охотск за убийство ямщика, «сказал за собою Ея Императорского Величества слово и дело по второму пункту». На допросе перед присутствующими он показал: «…сего де октября 23 дня по полудни в 9-м часу он, Толстой, за собою слово и дело по второму пункту сказывал ли, не упомнит для того, что он, Толстой, был пьян, потому что он, Толстой, покупая на деньги с кабака вино, пил с караульным прапорщиком Самсоном Барщевитиновым и напився пьяни, и оной прапорщик ево, Толстого, пьяного ж незнаемо за что бил смертным боем» [549] .

В лучших условиях находились также колодники, сидевшие в подвальных помещениях каменного здания присутствия Сыскного приказа, входы в которые были окружены малыми острожками. Известно, что именно здесь располагались две казармы для содержания женщин, называемые «женские бедности» [550] . Кроме этого, небольшую часть подследственных размещали в самом здании присутствия — в его рабочих помещениях, а именно в подьяческой палате. Как мы помним, летом 1751 года присутствующие Сыскного приказа жаловались на то, что за недостатком помещений «многие колодники содержатца в секретарской и подьяческой полатах, от чего не точию в летнее, но и в зимнее время бывает великая духота, к тому ж… и в произведении дел происходит не без помешательства» [551] .

Шестнадцатого октября 1745 года караульный капрал Емельян Исаев подал ведомость о том, «сколько имеется при Сыскном приказе в заковке, кандалах и железах колодников во всех казармах», благодаря которой мы имеем уникальную возможность узнать, как скудный резерв помещений Сыскного приказа использовался для размещения колодников:

Число людей «Казармы Скованных Нескованных Итого В Большом остроге в 1-й казарме 47 13 60 Во 2-й казарме, в том числе в железах 2 человека 45 14 59 В 3-й казарме, в том числе в железах 1 человек 42 15 57 В 4-й казарме, в том числе в железах 1 человек 45 13 58 В 5-й казарме на ссылочных кандал 22 23 45 В Малом острожке в 1-й казарме 25 7 32 В том же во 2-й казарме 24 6 30 В наугольной, что словет Сомова, в том числе в железах 1 человек 42 8 50 В Малом острожке, что по Дохтурову делу, в том числе в полукандальных 2 человека 3 27 30 В верху в подьяческой полате 1 15 16 Итого во всех казармах 296 141 437» [552] .

Итак, в октябре 1745 года 279 из 437 заключенных (64 процента) содержались в пяти казармах Большого острога, 50 человек — в Сомовой казарме, 30 арестантов — в подвалах здания присутствия Сыскного приказа (Малом острожке) и 16 подследственных — в канцелярских помещениях.

В каждой казарме был тюремный староста, который выбирался или назначался по желанию из числа заключенных. В случае если желающих не было, обязанности тюремного старосты могли исполнять тюремные сторожа. Известно, что весной 1749 года в первой казарме Большого острога старостой был за что-то угодивший в Сыскной приказ «города Верея дворянин Венедикт Ягодкин». Тюремные старосты должны были следить за порядком (некоторые из них пользовались плетями-шелепами [553] ), помогать проводить перекличку и т. д., а за свои труды получали небольшое денежное вознаграждение.

Надзор за колодниками осуществлялся силами военного караула, который состоял из 50–120 рядовых солдат, главным образом Коломенского полка. В помощь караульным Московская полицмейстерская канцелярия по требованию Сыскного приказа регулярно присылала десятских [554] . Всю эту команду возглавлял караульный обер-офицер (как правило, прапорщик), которому помогали унтер-офицеры (капралы, ефрейторы, сержанты). Для солдат и офицеров была предназначена одна казарма возле входа на территорию Сыскного приказа со стороны Москворецкой улицы, напротив Сомовой казармы.

Солдаты несли караульную службу посменно. Шестеро должны были стоять на часах в здании присутствия Сыскного приказа — по одному у входа, в подьяческой палате у денежной казны, в секретарской у мешочка с ключами от острогов и тюрем, возле кладовой для складывания «опальных пожитков» в прихожей Сыскного приказа, у книги записи приводных и свободных колодников и возле судейской. По инструкции часовые должны были «не допускать колодников до разговоров», препятствовать проникновению посторонних «в подьяческую палату и до присутствующих», а также «во время присутствия к подьячим вина и никакого питья никогда отнюдь не пропускать и во время присутствия подьячих из приказа не выпускать». За самими караульными должен был постоянно следить офицер, чтобы они «крепкое смотрение имели, не дремали, и ружья б из рук не клали и держали при себе осторожно, и ножей бы близко от колодников не класть» [555] .

Несколько караульных патрулировали вокруг здания Сыскного приказа. Один охранник занимал пост у архива, другой — у застенка напротив нужника (следил, чтобы «кто из колодников в нужник утечки не учинил»), третий — возле ворот на Москворецкую улицу.

Но тщательнее всего охранялся Большой острог: солдаты стояли по одному у дверей каждой казармы и с каждой стороны Большого острога и двое при входе в острог. По инструкции часовые должны были стоять с ружьями с примкнутыми штыками и следить, чтобы посторонние не подходили к острогу и не разговаривали с колодниками. Каждую смену обер-офицер должен был ставить солдат на разные посты, «ибо оные бессменные караульные познаются с колодниками» [556] .

Осенью 1741 года на территории Сыскного приказа и Большого острога оброчный крестьянин Ефстифий Федоров поставил десять деревянных будок для караульных [557] . Однако этого было недостаточно, чтобы солдаты могли укрыться во время непогоды. 24 июля 1750-го подпоручик Суздальского батальона Иван Макаров в рапорте докладывал: «…при карауле в Сыскном приказе для содержания колодников находится разных батальонов солдат девяносто два да московского шквадрона драгун четырнадцать человек. А во время бываемого дождя оные солдаты и драгуны за неимением удобных для караула мест, кроме будок, претерпевают немалую от мокроты нужду, а паче ружей и амуничных вещей для сохранения и класть негде. А обер-офицерский покой и состоящая в Большом остроге покаянная изба, где караул бывает же, все погнили и развалились, и быть в них караульным солдатам никак не возможно» [558] .