– Сапт, – попросил я, – я поручаю вам ненадолго принцессу. Мне надо поговорить с префектом.

– Ну, – повернулся я к начальнику полиции, когда они отъехали на несколько шагов вперед, – что там у вас еще?

– Я вот о чем подумал, ваше величество. Если Рассендилл действительно увлекся этой дамой, а потом пропал и о нем уже два месяца ничего неизвестно… – И, не договорив, начальник полиции бросил выразительный взгляд на замок.

– Вы правы, эта дама там, – спокойно ответил я. – Однако не думаю, чтобы Рассендилл тоже жил в замке.

– Но, ваше величество, – едва слышно прошептал он, – герцог не выносит соперников.

– Тут я с вами согласен, – совершенно искренне ответил я. – Но не слишком ли вы сгущаете краски?

Он виновато развел руками. И тут я шепнул ему:

– Дело действительно серьезное. Возвращайтесь в Стрелсау…

– Но, ваше величество, если улики навели нас на верный след?..

– Возвращайтесь в Стрелсау, – повторил я. – Скажите послу, что напали на след, но вам требуется еще неделя срока. А я сам займусь этим.

– Посол очень торопил меня, ваше величество.

– Постарайтесь убедить его, что надо набраться терпения. Сами ведь понимаете: если подозрение подтвердится, придется действовать очень осторожно. Мы не можем допустить скандала. Вы должны сегодня же вернуться в столицу!

Он покорно поклонился, а я, испытывая большое облегчение, догнал своих спутников. Теперь розыски моей скромной персоны приостановятся минимум на две недели. Начальник полиции даже сам не предполагал, насколько приблизился к истине. Стоило ему начать поиск – как это могло бы повредить королю! Вот почему я не уставал посылать в душе проклятия Джорджу Фезерли – этот болтун едва не погубил весь мой план.

– Итак, с делами покончено? – спросила Флавия.

– Все в порядке, – ответил я. – А потому предлагаю повернуть назад. Иначе мы окажемся во владениях моего брата.

Мы и впрямь почти подъехали к замку. Остановившись, мы немного полюбовались крепостными стенами и живописной дорогой. Именно в этот момент на дорогу вышла похоронная процессия.

– Едем назад, – сказал Сапт.

– Я хочу остаться, – возразила Флавия.

Я подъехал к ней и осадил коня. Процессия приблизилась к нам, и теперь мы могли разглядеть ее. Впереди верхом ехали слуги, одетые в черные ливреи с серебряными гербами. За слугами двигался катафалк, запряженный четверкой лошадей. На нем стоял гроб, накрытый тяжелым балдахином. За катафалком ехал всадник. В беспросветно-черном одеянии, со шляпой в руке, он словно воплощал собою скорбь. Глядя на него, даже невозмутимый Сапт растрогался и обнажил голову. Мы не двигались с места. Флавия тронула меня за локоть.

– Наверное, это один из убитых дворян, – сказала она.

Я подозвал грума.

– Съездите и узнайте, кого хоронят, – приказал я ему.

Он тронул коня и подъехал к слугам. Я увидел, что они препроводили его к человеку, следовавшему за катафалком.

– Да это же Руперт Хенцау, – прошептал Сапт.

Теперь они подъехали достаточно близко, чтобы можно было разглядеть участников процессии. За катафалком и впрямь следовал Руперт. Он подал знак слугам, кортеж остановился, а сам он подъехал ко мне. На нем был костюм черного цвета, застегнутый на все пуговицы. Он отвесил мне почтительный поклон и вдруг улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Старина Сапт держал руку у левого кармана на груди, и Руперт наверняка не хуже меня догадывался, что прячет в этом кармане мой старший друг.

– Ваше величество изволит интересоваться, кого мы хороним? – вежливо осведомился Руперт. – Извольте: мы провожаем в последний путь моего дорогого друга Альберта Лоенгрема.

– Ах, милорд… – вздохнул я. – Поверьте, никто не жалеет об этом происшествии больше, чем я. Свидетельством тому – мой приказ, и я уж заставлю неукоснительно соблюдать его.

– Бедняга! – исполненным сочувствием тоном проговорила Флавия.

Руперт наградил ее таким восторженным взглядом, что, будь моя воля, я заставил бы его горько раскаяться. Но сейчас я не мог затевать новой ссоры и, едва сдерживая гнев, следил, как этот нахал явно ждет от принцессы знаков восхищения своей особой.

– Вы очень милостиво поступили, ваше величество, – сказал Руперт. – Я горько оплакиваю своего друга. Я вот только думаю, как бы не получилось, чтобы вскоре и других не постигла его судьба.

– Об этом каждому из нас не мешает подумать, – ответил я.

– Даже королям, ваше величество, – нравоучительным тоном произнес Руперт, и я услышал, как Сапт скрипнул зубами.

– Вы правы, – как можно спокойнее согласился я. – А как здоровье моего брата?

– Получше, ваше величество.

– Рад за него.

– Как только ему позволит здоровье, он приедет в Стрелсау.

– Так, значит, он все-таки еще болен?

– У него небольшое осложнение, – ответил этот нахал тоном, исполненным самой нежной заботы.

– Передайте герцогу Майклу, – сказала Флавия, – что я искренне желаю ему скорейшего избавления от неприятного недуга.

– Ах, ваше высочество, вы даже не представляете себе, как наши с вами желания совпадают, – сказал Руперт и снова смерил Флавию таким дерзким взглядом, что она покраснела от смущения.