В сферу экономического притяжения славного города Архангельска попали все Заонежье, бассейны Двины и Печоры, Карельский полуостров, Великий Устюг с окрестностями, а после похода Ермака в Сибирь — и сибирские земли, откуда через Сольвычегодск в порт Архангельск потянулись сибирские меха и камни.

До разорения Новгородчины бесноватым Иваном Грозным сюда проникали и новгородские товары — кожи и лен. А из Москвы шли зерно, булат, кованое оружие и все, что притекало в Москву с востока.

Как мы уже знаем, скудная на урожаи русская земля давала не слишком большой прибавочный продукт, но все, что давала, растущие города успешно продавали, используя свое «транзитное» положение между Западом и Востоком. Жаль только, что этому естественному развитию все время мешала центральная (читай, московская) власть, перманентно затягивавшая гайки централизации.

Весной, летом и осенью Архангельск представлял собой настоящий Карфаген времен расцвета: здесь жались бортами все флаги мира — англичане и шведы, датчане и французы, немцы и голландцы… Город сверкал. Гостиные дворы и кабаки для заморских гостей, огромные рынки и склады, театральные представления и иноземная речь. Пряности и сахар. Фарфор и средиземноморские вина. Солонина и ром.

Инжир и жемчуг. Английская шерсть и лимоны. Китайский шелк и голландская бумага. Ювелирные изделия и краска для тканей.

Привозные товары по рекам отправлялись через Вологду «вниз», в континентальную Россию. С XVI по XVII век через Архангельск торговали с миром все главные русские города. Одного порта вполне хватало. Свиную щетину сюда поставляли 9 городов, льняное масло — 5, топленое свиное сало — 13, пеньку — 18, выделанную кожу — 25 городов…

Правда, Иван Грозный в лучших традициях централизма начал мешать торговле, установив государственную монополию на торговлю поташом (зольный продукт, применяемый для изготовления мыла и стекла), ревенем и зерном. Впоследствии эту эстафету у него перехватил Петр I, а у Петра — Сталин, введший абсолютную монополию трона на всю внешнюю торговлю.

История повторяется. И усугубляется…

Порт Архангельск вовсе не был тесен. Всего за полвека с 1600 по 1650 годы он увеличил прием иностранных судов втрое! Правда, потом наступил резкий спад, но произошло это только благодаря мудрому руководству из Москвы, где решили в очередной раз порулить экономикой, отменив некоторые льготы для иноземных купцов. Предлог был смешным и чисто идеологическим, как это всегда у нас бывает: царь Алексей Михайлович мотивировал воздвижение препон перед торговыми гостями из Англии тем, что в Англии… произошла революция. А на возражения купцов заявил, что не желает иметь дело с народом, который «недоброе дело сделал и доброго короля своего Карлуса до смерти убил». Это называется «назло маме отморожу уши»: если до ущемления англичан в порт Архангельск прибывало английских кораблей больше, чем голландских, то после доля английских судов стала составлять лишь одну двадцатую часть от голландских.

Экономический спад был вызван, кроме прочего, еще и желанием Кремля оградить русских от иностранной конкуренции (сразу вспоминается история с АвтоВАЗом, который ограждают, ограждают, а ему все хуже и хуже делается: в стерильной обстановке «ограждения» иммунитет и вовсе перестал работать). Москва повысила пошлины для ввозимых иностранных товаров, что и привело к падению.

Однако, по счастью, экономика обладает свойством прорастать даже сквозь уродливые чугунные заграждения. Мировая торговля ширилась, поэтому, несмотря на регулировочные меры Москвы, Архангельск с ними справился, и после падения снова потихоньку начался рост.

О значимости допетровской морской торговли России говорит тот факт, что две трети таможенных сборов в казну давал порт Архангельск, а остальное поступало от приграничных сухопутных городов.

Итак, на две трети казна пополнялась таможенными сборами от морской торговли. И после этого нам будут говорить, что Россия не имела выхода к морю?

Второе. А так ли необходим морской порт для торговли? Город Новгород, как известно, выхода к морю не имеет. Однако в допетровской Руси Новгород входил в крупнейшую международную торговую организацию того времени — Ганзейский союз, тогдашний аналог ВТО. Человечество, как видите, всегда тяготело к свободной торговле. Именно свобода торговли, свобода обмена плодами своего труда является базой для экономической и личной свободы.

История взлета и падения Ганзы настолько показательна, что не рассказать ее я не могу, тем паче, что этого прямо требует «антимосковская» идея книги. Ведь именно московский централизм не дал тогда Европе в очередной раз включить Русь в европейскую орбиту.

Чем примечателен Ганзейский союз? А тем, что это было первое столь мощное негосударственное, а правильнее сказать, надгосударственное интеграционное образование, созданное не для того, чтобы политически покорять территории, а для того, чтобы расширять зону свободной торговли в мире.

Ганзейский торговый союз родился в XII веке и просуществовал более четырехсот лет. Вокруг него возникали и исчезали государства, а это не властно-вертикальное, а сетевое образование жило и процветало. Оно было действительно сетевым — без единого центра, без конституции, без бюрократии…

Возник этот союз из купеческих нужд. И до Ганзы купцы веками плавали по Северному морю и Балтике. Но плавание это было сопряжено с риском — на море промышляли норманнские пираты, а торговле мешали разнокалиберные стандарты, существовавшие в средневековых городах. Нарушение какого-нибудь бюрократического пункта, например, несоблюдение стандарта по ширине продаваемого полотна могло привести к крупному денежному штрафу и даже разорению.