Рядом с Бетховеном раскрытые ноты, я приподнял крышку, потыкал в клавиши пальцем. Полилась чудная мелодия, я узнал «Аппассионату», любимую вещь Владимира Ильича. Остановился, заглянул в ноты, раскрыты на «Аппассионате», перевернул несколько страниц, отыскал знакомый полонез Огинского «Прощанье с родиной», снова потыкал пальцем. Полились чудесные торжественные и печальные звуки знакомого полонеза.

Я бережно закрыл крышку. Да, я, пожалуй, смог бы стать не только королем бильярда, но и собрать все премии на Конкурсе имени Чайковского. Правда, пришлось бы приходить со своим роялем в рюкзаке.

Следующая комната просто ванная, хотя не совсем просто. Если у входа туалет и душ для гостей, то здесь уже для себя любимого, ванна размером с небольшой бассейн, рядом душевая кабина Шарко. Все на высшем уровне, даже зеркала в золотых рамах. Я постоял с пистолетом в вытянутых руках, подскочил к другой двери, отворил пинком на себя и нацелился в темноту, что сразу же озарилась сияющим светом: сотни дорогих костюмов, рубашек, отдельно коллекция галстуков, а на другой половине – всевозможные роскошные халаты.

– Хилое жалованье? – пробормотал я. – Ни хрена… Наверное, подработку нашел.

Мелькнула мысль, что здесь торкесса могла бы подобрать себе че-нить получше, чем моя мятая рубашка, а то мы оба очень уж нетривиальные: она в моей рубашке на голое тело, я – голый до пояса, супермен хренов.

Открылся вид на проем в стене, уже без двери, стилизованный под арку, я прокрался на цыпочках, пистолет в вытянутых руках, выглянул из-за угла, готовый крикнуть: «Полиция!.. Руки за голову, лицом вниз, вы имеете право хранить молчание, все, что скажете, будет переврано и повернуто против вас…», однако в этой библиотеке, а это именно библиотека, тоже пусто. На столе пара раскрытых книг, массивная чернильница с длинным гусиным пером, серебряный ножичек для зачинки или очиненья перьев.

В чернильнице сухо, паутинка с мумифицированным трупиком паучка. Давненько не заглядывал в свою библиотеку хозяин квартиры, давненько. Видимо, приходится работать с утра до ночи, чтобы содержать все это… К тому же если у него отыщется хоть какой-то телевизор…

Передвигаясь на цыпочках, обнаружил проем в стене, вскочил с пистолетом в уже изрядно уставших руках, готовый выпустить всю обойму, а потом зачитать права, с буржуями только так, однако здесь именно то, что искал: телевизор… да какой к черту телевизор, это домашний кинотеатр, где жидкокристаллический экран на всю стену, мощные колонки вмонтированы так, чтобы объемный плавающий по комнате звук, удобное кресло, роскошнейший диван, куда с великолепной небрежностью брошены долби-наушники…

Полюбопытствовал, что смотрит, так можно многое понять о человеке, на полке диски HD, я сам люблю такое качество, да не по карману, а вот дальше фильмы на простеньком DVD, это для бедных, понятно, сам такой, а дальше вообще CD с MPEG4, стыдоба, кто их только смотрит, дикари, разве что детство вспоминает…

Я как в воду смотрел, дальше вообще обнаружил допотопные видеокассеты, а в шкафу нашел колесо с «живыми картинками»: покрутишь за ручку, а неподвижные картинки, накладываясь одна на другую, начинают двигаться…

На всякий случай я включил телевизор и нажал на Play, чтобы понять, что же смотрит резидент галактических шпионов… Полилась мягкая чарующая музыка, я поспешно развалился в кресле, экран заблистал радугой, там появилось объемное, голографическое изображение.

Я вздохнул, поглубже вдавился в мягкое сиденье. А женщина начала раздеваться, умело и чарующе, а когда оказалась полностью обнаженной, подошла и, с понимающей улыбкой глядя в глаза, потянула за язычок молнии на моих джинсах. Послышался знакомый треск.

– Ни фига себе… – прошептал я. – Ты настолько… реальная?

Она улыбнулась, ответила с чарующим акцентом:

– Настолько, насколько ты захочешь… Я сделаю все, что ты пожелаешь. Выполню любые твои фантазии…

– Ясно, – проговорил я внезапно охрипшим голосом, – ясно, что этот парень смотрит… И что смотрят все инопланетяне. Он часто тебя вызывал?

Она запустила обе ладони в образовавшуюся щель, голос ее был мягок и загадочен:

– Такие вещи рассказывать нельзя. Ты ведь не хочешь, чтобы я рассказала о твоих самых диких и невероятных желаниях?

– Я прост, как репа, – сказал я. Дотянувшись до пульта, нажал красную кнопку. Телевизор погас, женщина исчезла. Дрожащими пальцами я кое-как запихнул все вздувшееся хозяйство обратно, торопливо вернул бегунок молнии на место. Пальцы трясутся, а в груди, и не только в груди, растет злость на свою поспешность, ведь мог же… поговорить, что-то попробовать узнать еще. Ведь нашим разведчикам позволяется за кордоном усе, как ихним шпионам тоже, я бы тоже мог бы… зато узнал бы что-нибудь полезное… может быть. Или хотя бы попытался… дурак, идиот, рашен турист.