Когда Локтев и провожатый вошли в сторожку, лесник тотчас же приладил на окно плотную занавеску, засветил керосиновую лампу и с любопытством оглядел гостей.

Они были одеты как скупщики шкурок, у обоих за плечами болтались мешки, набитые чем-то мягким. Тем не менее по осанке, произношению и по множеству других едва уловимых признаков Влах сразу признал в Локтеве русского офицера, о котором ему говорили.

— Ну что ж, садитесь, отдыхайте. Поди, немало километров отшагали по лесу, — сказал лесник своим странным ночным посетителям.

Гости оказались сговорчивыми — их не надо было приглашать дважды.

Майор бросил мешок в угол и сел на лавку. Спокойно, по-хозяйски привернул фитиль в начавшей вдруг чадить лампе, потом пристально посмотрел на Влаха:

— Так, значит, вы и есть тот самый лесник Влах?

— Да, я лесник Влах.

Здоровенный рыжебородый мужик чувствовал себя смущенным, как мальчик. Он впервые в жизни видел советского офицера и не знал, как себя с ним вести. Он понимал, что здесь неуместно то подобострастие, которое он выказывал, разговаривая с обер-лейтенантом Крафтом, понимал, что здесь нужен какой-то совсем простой человеческий тон, каким обычно говорит равный с равным. Но именно это и сбивало его с толку, именно это и смущало, потому что он не представлял себе, каким должен быть этот тон — дружески-сердечный или по-военному сухой и строгий?

А гость продолжал расспрашивать:

— Иван Кожин у вас?

— Так точно, у меня. Но сейчас, поди, спит.

— Пусть пока спит. До него мне нужно поговорить с другим человеком. Вам передавали, с кем я хочу встретиться?

— Так точно, я знаю. Вам нужен доктор Коринта.

— Правильно. Где же он, этот доктор Коринта?

— Обещал быть в три.

— Хорошо, мы подождем.

Наступило короткое молчание. Наконец Влах набрался храбрости и сказал:

— Вы ведь с дороги, товарищ командир. Может, подкрепитесь пока чем бог послал?

Локтев улыбнулся и поскреб обросшую щетиной щеку.

— Не откажемся, товарищ Влах. Прошлись мы действительно здорово, а значит, и проголодались.

Пока гости ели холодное кабанье мясо, запивая его черничным соком, лесник рассказывал о том, как немцы в его лесу искали какой-то снаряд и даже ему, Влаху, обещали богатую премию, если он поможет в поисках. Локтев слушал внимательно и порой задавал короткие вопросы. Через полчаса гости покончили с едой, а к тому времени подоспел и доктор Коринта. О его приходе возвестил лаем все тот же бдительный Тарзан.

Лесник вышел и вскоре вернулся в сопровождении доктора Коринты.

Майор внимательно осмотрел пожилого человека в шляпе и шагнул ему навстречу:

— Доктор Коринта?

— Да, я Коринта. С кем имею честь?

— Я майор Красной Армии. Извините, что не называю своей фамилии. В теперешней обстановке не имею права.

— Понятно. Вы хотели со мной поговорить?

— Да, я побеспокоил вас по очень важному делу. — Локтев обернулся к леснику:

— Товарищ Влах, не обижайтесь, мне нужно остаться с доктором наедине. Вы можете побыть где-нибудь с моим товарищем?

— Конечно, товарищ командир! Айда, парень, на воздух. Покурим.

Лесник и провожатый вышли из сторожки.

Майор пригласил Коринту к столу, предложил ему папиросу. Закурили. Майор сказал:

— Мне известно, доктор, что вы и ваши друзья нашли в здешнем лесу раненого бойца из моей части, сержанта Ивана Кожина. Вы укрыли его и оказали ему медицинскую помощь. Позвольте мне от имени командования Красной Армии выразить вам самую горячую благодарность, а от себя лично — искреннее восхищение вашим мужеством.

— Ну что вы, майор! Это был простой человеческий долг, — смущенно ответил Коринта.

— К сожалению, далеко не каждый понимает, в чем состоит сейчас его человеческий долг. Вы поступили как настоящий патриот. Но не ради этого я потревожил вас в такую пору. Появление сержанта Кожина в здешних лесах не поддается никакому объяснению. Вы можете, доктор, внести в это дело хоть какую-нибудь ясность?

Коринта пожал плечами:

— Вряд ли мне удастся помочь вам в этом…

— Почему?

— Должен признаться, майор, что я немало ломал голову. Быть может, формально меня это и не касается. Нашел, помог, вылечил — и до свиданья. Но в истории Кожина так много загадочного, что не задуматься над ней невозможно. Кроме того, элементарные соображения безопасности требовали полной ясности. Однако ни информация, которую мне удалось собрать, ни рассказ Кожина не пролили на это дело ни малейшего света. Кожин, кстати, и сам не представляет, как сюда попал.

Задумчиво глядя на огонь лампы, Локтев машинально катал по столу хлебные шарики.