— Встречались, встречались. Можешь мне не верить, но я был очень рад видеть тебя.

— Меня уже считали мертвой, да? — спросила Кэрол и дотронулась пальцем до синяка на шее.

Гаффни остановил магнитофон, перемотал пленку, прослушал запись и удовлетворенно кивнул. Качество звука его устраивало. Он стер то, что уже было записано, и поставил палец на клавишу «пуск». Потом сочувственно посмотрел на девушку.

— Это была одна из версий, от которой мы никак не могли отмахнуться… Может, начнем? Постараюсь сделать все, как можно быстрее. Для начала, Кэрол, расскажи мне о прошлом воскресенье. Что ты делала после обеда?

Кэрол Уоттерсон положила сигарету в пепельницу и слегка нахмурилась.

— Ну… в воскресенье после обеда мы с Кевином долго играли в теннис, потом отправились в Виллидж что-нибудь перекусить в «Джейке»… вы все это знаете. Ладно, тогда дальше… Мы сидели в ресторане. Этот человек подошел ко мне и сказал, будто что-то не в порядке с моим «скатом». Он заявил, что вроде бы загорелась проводка. Конечно, я запаниковала, вышла с ним из ресторана…

Гаффни открыл атташе-кейс и протянул ей фотографию.

— Кэрол, наш художник попытался набросать портрет этого человека по описанию Кевина.

Кэрол внимательно посмотрела на фотографию, потом положила ее на диван лицом вниз и закусила нижнюю губу.

— Да… да, очень похож. Я хочу сказать, это он. Тот самый человек, который подошел к нам в ресторане. Правда, рот немножко другой, и нос, по-моему, не такой длинный, но в остальном сходство сильное.

— Расскажи, что случилось после того, как вы с ним вышли из ресторана?

— Мне пришлось догонять его, и догнала я его только на улице.

— Он еще что-нибудь тебе говорил?

— Я обронила какую-то риторическую фразу… ну типа: что могло случиться с абсолютно новой машиной?.. да, точно, что-то в этом роде… Он попытался успокоить меня и сказал, что кажется пожар не причинил особого ущерба…

— Извини, что перебиваю. Ты ничего не заметила в его речи?

— Что вы имеете в виду?

— Ну может быть, у него был ярко выраженный региональный акцент. Скажем, янки или южанин?

— Я была слишком расстроена пожаром, чтобы прислушиваться к его голосу.

— И после того, как вы подошли к машине…

— Когда мы подошли к «скату», капот оказался поднят, но все остальное было в полном порядке. В моторе не было никаких следов пожара. Я разозлилась и подняла голову, чтобы устроить ему головомойку. Мне это показалось садистской шуткой. — Кэрол взмахнула рукой, показывая перед собой. — Он стоял примерно на таком расстоянии от меня.

— Значит, он стоял от тебя на расстоянии четыре фута или немного меньше.

— И справа. Он смотрел на меня… ну не знаю, как сказать… как-то испуганно.

— А ты не заметила, стоял ли поблизости черный доставочный фургон?

— О, я и забыла о фургоне. Да, он стоял за нами. Вернее, фургон стоял между моим «корветом» и задней дверью ресторана.

— В фургоне кто-нибудь сидел, Кэрол?

— Кажется, водитель за рулем. Я едва обратила на него внимание.

— А можешь описать его?

— Наверное, могу, только очень плохо. Смуглый, в солнцезащитных очках. Кажется, на нем была синяя рубашка. Такого же цвета, как моя машина.

— Значит, светло-синяя… Выходит, один человек стоял справа от тебя, а второй сидел в фургоне. Первый похититель как-нибудь загораживал тебе дорогу? Я хочу сказать, ты смогла бы убежать, если бы захотела?

— Нет, мне бы не удалось обежать его. Но, честно говоря, я и не думала ни о каком бегстве. Мне такая мысль даже в голову не пришла… Все произошло очень быстро, и я просто не знаю, что же все-таки случилось. В правой руке он держал какую-то белую банку, очень похожую на тюбик с кремом для бритья. Он нажал кнопку и пустил струю… прямо мне в… лицо.

— Не торопись.

— По-моему, это был… «мейс». [15]

— Химический «мейс»? — уточнил Роберт Гаффни.

— Я знала несколько ребят, которым здорово досталось от него во время демонстраций. Это потом уже они научились надевать очки, закреплять их на лицах с помощью вазелина и закрывать носы и рты платками, смоченными в воде с содой. Не знаю точно, что у него было в банке, но это было ужасно. Он почти ослепил меня. Я не могла вдохнуть, я задыхалась, меня ужасно тошнило. Я знала, что мне угрожает опасность, но ничего не могла сделать. Мне хотелось только сесть и ничего не делать.