Но зоны боевых действий моровое поветрие не коснулось, и они разворачивались своим чередом. Наступление северной группировки Шереметева несколько замедлилось, на ее пути было много крепостей. Зато южная группировка продвигалась успешно. 12 июля после ожесточенного боя Трубецкой взял Мстиславль, связался с Черкасским и начал согласованную с ним операцию против Радзивилла. Быстрым маршем устремился на Копысь. Литовский гетман боя не принял — он ждал подмоги, которую собирал Гонсевский. И отступил к Шклову. 1 августа Копысь сдалась Трубецкому, горожане встретили русских с образами и хлебом-солью. А к Шклову Черкасский направил ертаульный (разведывательный) полк Юрия Барятинского. Легкая конница налетела на литовцев и, несмотря на свою малочисленность, принялась клевать их. Барятинскому приходилось туго, но он надеялся таким образом связать и удержать Радзивилла до подхода главных сил. Не получилось. Едва показались части Черкасского, противник немедленно вышел из боя и отступил к Борисову.

Фланговые русские корпуса продолжали одерживать победы. Шереметеву к концу июля сдались крепости Дисна и Друя на Западной Двине, за ними — Озерище, Усвят. А Трубецкой форсировал Днепр и 12 августа штурмом взял Головчин. Отряд князя Куракина подступил к крепости Дубровна, запиравшей путь по Днепру от Смоленска к Орше и Могилеву. Но овладеть ею не сумел. Дубровна была сильно укреплена, гарнизон во главе со шляхтичем Храповицким состоял из венгерской пехоты, роты гайдуков и дворян, отбивался активно, предпринимал вылазки, а у Куракина было всего 700 жильцов, и его отозвали под Смоленск.

Царь надеялся развить достигнутые успехи. Писал к Хмельницкому о глубоком рейде казаков на Луцк, а Трубецкому — чтобы шел навстречу Богдану на Минск и Брест. Но Трубецкой располагал более надежной информацией. Узнал, что Хмельницкий ни в какой рейд не пойдет, потому что на Украину нацелились набеги татар. Для себя же Трубецкой видел главную задачу не в эффектных рейдах, а в том, чтобы разгромить Радзивилла. И из Головчина вдруг стремительно бросил войска на преследование литовского гетмана. Преодолев за 2 дня около 200 км, он нагнал врага недалеко от Борисова, на речке Шкловке. Радзивилл уже успел соединиться с Гонсевским, русским теперь противостояло 20 тыс. воинов. Видимо, из-за этого неприятель чувствовал себя уверенно, и от битвы уклоняться не стал.

Трубецкой тоже. 14 августа он построил солдатские полки в центре, рейтар и дворянскую кавалерию сосредоточил на флангах и атаковал врага. «Бой был на семи верстах и больше». Шляхетская панцирная конница всей массой навалилась на русских, рассчитывая смять и раздавить их, но утыкалась в пики пехоты, а мушкетеры и легкие пушки расстреливали гусар беглым огнем. Возникла мешанина побитых лошадей и всадников. А с флангов ударили рейтары. Армия Радзивилла стала пятиться. Наконец, дрогнула — и пошло повальное бегство, преследование и рубка бегущих. Русские потери оказались ничтожными — 9 убитых и 97 раненых. А польская армия была разгромлена наголову. Было взято в плен 300 человек, из них 12 полковников. Захватили весь лагерь, обозы, знамена, даже карету, шатер и бунчук Радзивилла. Сам он был ранен и «утек с небольшими людьми». И добрался до Минска, где сумел собрать лишь 1500 беглецов. Остальные его подчиненные либо погибли, либо разбежались по лесам и своим поместьям.

Почти одновременно произошло сражение и под Смоленском. Куда менее удачное. В ночь на 15 августа русские скрытно подобрались к крепости и неожиданной атакой захватили часть стены и Лучинскую башню. Но гарнизон быстро опомнился, подвел под башню бочки с порохом и взорвал ее, уцелевшие участники атаки отступили. На следующий день начался общий штурм, ратники лезли на стены по длинным лестницам. Однако встретили жестокий отпор, несли потери, и царь велел прекратить атаку. У русских погибло 300 человек, около тысячи было ранено. Алексей Михайлович отстоял молебен за упокоение павших и решил больше не допускать больших потерь. Новых штурмов не предпринимать. От Вязьмы к нему медленно, с немалыми транспортными трудностями подтягивался «стенобойный наряд», самые тяжелые орудия — 4 пищали голландского и несколько штук русского производства, стрелявшие пудовыми ядрами. Их установили на подготовленных батареях, и началась бомбардировка.

Черкасский в это время подступил к Могилеву, и 26 августа он сдался без боя. А Шереметев подошел к Витебску. У противника там собралось до 10 тыс. защитников, у Шереметева же было всего 3400 бойцов. Но разношерстный и плохо управляемый гарнизон из шляхты, солдат, вооруженных слуг и горожан активности не проявлял, что позволило русским 28 августа окружить Витебск и блокировать заставами. В город отправился парламентером Ордин-Нащокин и предложил сдаться, гарантируя сохранение имущества и «вольностей». На это последовал гордый отказ.

Надо отметить, что на войне особенно ярко проявилась такая черта Алексея Михайловича, как высокая гуманность. Он постоянно и искренне заботился о воинах, щадил их. Когда в первом бою ратники побежали, оставив неприятелю орудия и обоз, он писал сестре: «радуйся, что люди целы». Кто-то из иностранцев предложил ввести смертную казнь за бегство с поля боя — царь такую меру с негодованием отверг. Сказал, что «трудно пойти на это, ибо Господь не всех наделил равным мужеством», да и вообще — с каждым может случиться. А после неудачного штурма Смоленска сделал выводы не только для себя, но и от воевод требовал беречь подчиненных. И Шереметеву послал приказ: «Промышлять подкопом и зажогом, а приступати к Витебску не велено, чтобы людем потери не учинить». Кстати, и в завоеванных городах царь вовсе не стремился установить свои порядки, уважал местные традиции. Жители Могилева подали ему челобитную, просили сохранить им магдебургское право, позволить носить прежнюю одежду и не ходить на войну — государь их пожелания удовлетворил.

Корпус Черкасского из Могилева выступил под Дубровну. Тоже получив приказ «промышлять зажогом и сговором, всякими обычаи, а приступати не велено». А Трубецкой осадил Шклов. Солдаты и стрельцы попыталась захватить его внезапным ночным приступом, но гарнизон оказался начеку и отразил атаку. Тяжелых орудий у Трубецкого не было, только полевые. Тогда он приказал артиллерии бить не по стенам, а «по хоромам» — по жилым домам, чтобы вызвать пожары и панику, а своим бойцам «из ружей стреляти беспрестанно», поражая защитников на стенах и башнях. И подействовало, 31 августа Шклов капитулировал.