Шрифт:
– Нет. А надо?
Сапер по кличке Крокодил пренебрежительно фыркает носом и идет не торопясь к мертвецам у стенки.
– А что его Крокодилом зовут? Может, по именам познакомимся?
– Пока не стоит. Меня зовите Правилом, – отвечает старший саперной тройки.
– Правило или Правило?
– Оба допустимы. Вот схему минирования мы так и не нашли, что печально. То, что мальчик показал, сняли, но не факт, что это все. Как бы с утра не потащили ущербных.
Крокодил тем временем подходит со жменей всякого барахла, вытащенного из карманов покойного охранника. Саша брезгливо морщит нос. Саперы уходят в палатку, но очень скоро выкатываются оба оттуда и не долго думая угоняют БТР.
Тот, который Руль, успевает махнуть с брони, дескать, обходитесь пока без нас.
Наверное, нашли, что искали.
– Счастливые люди, – меланхолично замечает братец.
– Так мы тож счастливые, – возражаю я, просто чтоб не уснуть.
– С одной стороны, несомненно, – так же меланхолично соглашается младшенький.
– А с другой?
– С другой… нет. Конечно, нам остолбененно повезло, что в самом начале остались живы. Упредить успели, кого могли, тебе люди хорошие сразу попались, мне тоже. Если б не Миха, я б, может, и умом тронулся. А у Михи психика – железобетон марки 600. Родители наши – в глухомани, надеюсь, живы. Так вот глянешь на то, что в этом лагере творилось, особенно это понимаешь.
– Так в чем дело?
– В этом. Во всем этом. Какой везухой это назвать можно? Корапь-то потонул, а то, что нам повезло в шлюпке оказаться… Еще неизвестно, как оно окажется.
Братец и впрямь выглядит понурым.
– Да брось. Сказку Гайдара читал? Про горячий камень?
– А что, Гайдар еще и сказки писал? – удивляется Саша. Ну да, он же молодой совсем, не того Гайдара помнит.
– Не, речь про его дедушку. Так вот у него есть сказочка. Типа вот лежит валун – на ощупь горячий. И мальчику становится известно, что если его раздолбать, то жизнь снова проживешь. Ну мальчик идет к герою-революционеру, типа: дедушко, вот иди разломай камень, а то ты вот и без руки, и без ноги, и без глаза, и без зубов – а так жизнь проживешь заново.
– И что революционер?
– Не, говорит, на фиг мне это: чтоб опять и ногу оторвало, и руку отрубили, и зубы повышибали…
– Э, как всегда заковыристо… Проще-то, что хотел сказать? – иронизирует братец.
– Проще? Ну вот с дедами нашими ты хотел бы временем проживания поменяться? Чтоб три войны, да коллективизация, да индустриализация? Или с отцом – охота поменяться временем проживания? Чтоб опять же пара войн, да блокада, да голод, да потом работа на износ на благо страны – и в итоге оказывается, что работал на страну, а присвоили себе все это сотня шустрых прохвостов? К фигам. Мне мое время нравится больше. Хотя и такое – оно нам досталось. Вот и нихьт ин ди гроссе фамилие клювен клац-клац [5] .
5
В большой семье не щелкай клювом (чудовищно ломанный немецкий).
– Ладно. Залез на своего конька. А я вот хочу рыбу половить да в баньке попариться, – потягивается братец, словно большой котяра.
– Ну. Скоро уже народ просыпаться начнет – взопреем мигом. Токо так пропотеть – в минутку.
– Это да. Часа два – и начнется…
– О, личный его императорского высочества принца Фернуапа Тридцать Девятого четырех золотых знамен и золоченого бунчука с хвостом и брякалкой именной бронеход «Гордый Варан», – говорит Саша при виде нашего бэтээра, волочащего за собой другую железяку.
Совершенно неожиданно первым с командирской машины прыгает Демидов – вот уж кого меньше всего ожидал тут видеть, так это нашего воспитанника из беспризорников.
– Ты-то откуда? – удивляюсь я визитеру.
– А я с пополнением! – горделиво заявляет Демидов.
– Что, Дарья тебя отпустила?
– Ну… почти…
– Гляньте, а он с винтовкой!
И действительно, на плече у Демидова – малопулька. Вид у него забавный: с одной стороны, вроде как побаивается, а с другой – как бы и самолюбованием занимается. Гордится мальчишка собой, явно.
– Вот сейчас Андрюха вставит тебе фитиля.
– Не. Он одобрил. Только звание такое присвоил, что не пойму, – говорит Демидов.
– Это какое?
– Гаврос. Это что ваще? Че-то на Барбоса типа? – подозрительно уточняет воспитанник.
– Гаврос, – удивляется Саша. – Греческое что-то?
До моей головы наконец доходит.
– Да не Гаврос. Гаврош наверно?
– Да, точно – Гаврош. Это собака?
– Не, это пацан такой был, беспризорник. Когда в городе Париже пошли уличные бои, воевал как зверь. Так что все в порядке – почетное погоняло. Ну то есть звание.
– А, ну тогда ладно. – Бывшая «надежда группы» успокаивается, видно, опасался попасть снова в глупое положение. А так не стыдно – свой брат, пацан такой кульный…
Шум в ушах все-таки сильно мешает. Надо ж, как меня этот чертов наркоман уделал. С другой стороны, неудивительно. Ради кайфа нарк пойдет на любое преступление, ему и себя не жаль. Что забавно, я ж своими глазами видел два эксперимента, после которых словечко «кайф» стало для меня синонимом слова «смерть».
Известно, что у любого живого существа самое главное – это его жизнь.