Но Рио и не собирался сдаваться.

– Кто у тебя будет? Сын?!
– крайней степени лживо поинтересовался он.
– Как назовёшь?! В честь отца? Габриелем?!

– Тебя это не касается!
– воскликнула я, ткнув пальцем в его грудь. Он тут же поймал мою руку, и сжав её в своей, внимательно посмотрел в глаза. А потом и вовсе впился в губы странным грубым поцелуем. Но для меня это стало игрой против правил. И даже такая близость Рио была сродни солнечному свету... для того, кто всю жизнь провёл в подземелье. Я таяла в его руках подобно сладкой вате в летнюю жару, и мне впервые, за долгое время стало плевать на собственную гордость.

Он отпустил меня так же неожиданно, как начал целовать, да только теперь в этих серебристых глазах появилось нечто похожее на странную смесь радости, растерянности и отчаянья. Я же до сих пор прибывала на волнах мгновения счастья, подаренного всего одни поцелуем...

– Ты любишь меня, Тиана...
– проговорил Эверио, отпуская мою руку и, отойдя в сторону, остановился у разкорябоного кусочка стекла, на фоне огромного зеркала. Поднял с пола листы моей писанины, и свернув их, засунул в карман. И я бы обязательно накинулась на него с требованиями вернуть мою собственность, если бы не находилась сейчас в таком странном состоянии лёгкого ступора. Нет, Рио всегда умел сбивать меня с толка одной лишь фразой, но сегодня он явно превзошел сам себя.

– А я никогда этого не отрицала, - прозвучал мой тихий ответ, да только в один момент все силы куда-то делись, оставляя на своём месте сплошную пустоту.
– Но, у моей любви нет будущего... и ты это знаешь, - пройдя по комнате, опустилась на пол, и облокотившись на стену, поймала его взгляд. Уж если завели эту тему, то лучше высказать всё до конца.
– Помнишь, Рио, как в самом начале, я просила тебя, оставить меня в покое... Наверно, ещё тогда знала, что тебе нельзя верить. Но... столько раз меня спасала только гордость, столько раз сами обстоятельства уводили подальше от тебя, и что в итоге?! Ты всё равно получил, что хотел. И я заставила себя поверить тебе... да только напрасно. Тебе хватило всего три дня... Слышишь, Рио! Три дня, чтобы я перестала видеть смысл в собственной жизни... без тебя.

Я уронила голову на колени, накрыв её руками.

Он молчал. Может, хотел что-то ответить, но так и не решился. А спустя пару минут я услышала его шаги... а звук провернувшегося замка в двери, очень красноречиво поставил точку в наших отношениях. Теперь уже точно последнюю.

Хотелось плакать, но как назло все слёзы закончились ещё во время вчерашней истерики.

Хотелось орать, да боюсь мои конвоиры могут решить, что я окончательно сошла с ума, и прибить ненароком, чтоб не мучилась.

Хотелось бежать отсюда куда подальше, да замок и железные двери не так- то легко преодолимы.

А больше всего мне хотелось, чтобы Рио вернулся и сказал, что мы с ним одно целое, и что он больше никуда меня не отпустит. Но это уже вообще нечто на грани фантастики. Скорее сбудутся первые три желания, причём одновременно и без последствий, а Земля вдруг остановится, и тут же закрутится в другую сторону...

А если быть честной, именно сейчас возникло дикое желание бороться за свою любовь, но... Как сказал кто-то мудрый, бороться за неё должны двое - борьба одного всё равно будет бессмысленной.

Но Рио... он не станет этого делать. Ему плевать на всех и вся. И на меня в том числе.

И, что-то я совсем забыла, что как раз сейчас, в эти самые минуты, в зале Совета решается моя судьба. А Эверио - один из тех, что имеет в этом действии не только право голоса, но и право слова. Так что, рано тут нюни разводить, мол за любовь надо бороться. Тут вопрос стоит о том: буду я жить или нет. Это сейчас на первом месте. И если господа "присяжные заседатели" решат, что, несмотря на все заслуги перед "Родиной" меня всё-таки нужно отправить на плаху, тут уже ничего не поделаешь, да и там будет уже не до размусоливания нюнь по поводу чувств Эверио.

Зато если случиться чудо и меня помилуют... что, в принципе, маловероятно... тогда и буду думать, как жить дальше. А пока...

Дотянувшись до ближайшего листа и схватив ручку, решила скоротать время за переносом мыслей на бумагу. А их в голове скопилось целое множество, да только мотив у них был один и тот же:

"Увы, мне больше не взлететь...

Ведь вместо тихих взмахов крыльев,

Сквозь тьму и пелену бессилья

Я слышу лишь, как свищет плеть.

Тяжелый взмах и снова свист...

Шипящий звук... удар... отчаянье...

И тишина, как оправданье,

Как приговора чистый лист.

Но в чем моя вина, ответь!

В желанье жить? В других спасенье?

Так разве это преступленье?!

За это мне награда - плеть?!

Но он молчит, и я молчу...

Его удары как поклоны.