– Да что со мной? – сказал он вслух. – Неужели и я… тоже?

Он сам не понял, к чему это «тоже», но стало стыдно даже перед незнакомой домохозяйкой, что решилась выйти первой, в то время как вон видно рожи мужчин на той стороне улицы, все еще не решаются выйти из магазинов, как и он тоже…

За уходящим ливнем уходил и сильный ветер. Крылов устыдился, вышел наконец, поежился. Черт, до чего же приятно это вот так… До чего же сочный толстенный зад! Просто задище… Что естественно, то незазорно.

Черт, но ведь так же точно и Яна!.. Это не зазорно. Почему же ему так хочется, чтобы она ни с кем так, а только с ним? Атавизм? Пережиток эпохи рабовладельчества?

Кстати, скифам придется определиться и в… этом. Оставлять все как есть – нельзя, где же реформы, но и раскрепощаться дальше тоже некуда – уже уперлись в стену. Нет, в дно, дед прав. Разве что совсем погасить разум, обрасти шерстью и уйти жить в леса «свободной и счастливой жизнью не испорченных цивилизацией зверей».

Значит, маятник надо качнуть в обратную сторону. Вообще-то он, похоже, уже вот-вот сам качнется обратно, надо только оседлать это движение, объявить борьбу за чистоту нравов. А так как все половыми свободами обожрались до рыгачки, то может что-то получиться очень интересненькое…

Злое и очень-очень интересное.

Позвонил один из корчмовцев, редкий, хоть и старый гость, по имени Замполит. Все почему-то сразу же ассоциировали его с политработником, хотя его ник расшифровывался просто «зам по литературе». В их богатенькой фирме у шефа, оказывается, есть и такие заместители.

Из трубки доносилось бодренькое:

– Я перебрал мотор! Теперь я на колесах. Если что надо будет…

Только у него из всех корчмовцев машина. Более того, он даже ездит на ней на службу. Туда и обратно. Остальные корчмовцы знают только троллейбус да метро, а Замполит гордо вещал, что он уже пять лет как не спускался под землю. Все знали, что врет: его «жигуль» ломается часто, от подземки никуда не денешься, но молчали, соглашались. И так все бессовестно пользуются его услугами, он отвозит на вокзалы в три часа ночи, встречает родственников из далеких Тмутараканей, распихивает их узлы, а весной отвозит груды садового инвентаря корчмовцев, а то и устаревшие холодильники на дачи…

– Буду иметь в виду, – поблагодарил Крылов.

– Я слежу, – сообщил Замполит. – Волна, которую мы подняли своей идеей, прет во все стороны! Будто вы не камешек бросили в тихий пруд, а целую скалу обрушили.

– Откуда заметно? – поинтересовался Крылов.

– Как откуда? Даже на службе у меня все знают! Чесс слово, не от меня.

Вскоре он и сам убедился у киоска, что о них действительно многие уже знают. Одна мелкая фирма рискнула выпустить пластмассовые фигурки древних скифов. Покупали их не больше, чем осточертевших черепашек-ниндзя, но все же покупали, а в условиях спада, когда важно отыскать хоть какую-то нишу, скифская тема пришлась кстати. Вслед за фигурками людей и коней в продажу пошли игрушечные сувениры в виде скифских луков, мечей-акинаков.

Артель, выпускающая гребни, неожиданно выпустила пробную партию гребешков с орнаментом из знаменитой Чертомлыцкой могилы, где скифский грифон клюет льва, а также гребешки с известным каждому школьнику изображением, где два скифских воина бьются с греческим всадником.

В одном киоске, на который повесили бодрую табличку «ООО «Скифы», стали появляться во все большем ассортименте майки, кепки, сувениры, значки, даже почтовые конверты с изображением сцен из скифской тематики. Как Крылов заметил, сперва ребята добросовестно копировали все, что было известно по раскопкам, рассказам греческих историков, затем в ход пошли вольные трактовки, и чем дальше они отходили от оригиналов, тем древние скифы выглядели мужественнее, выше ростом, сильнее всяких там греков и прочих изнеженных народов, которые уже тогда несли в себе зерна болезни, что разрушает ныне западную цивилизацию.

Начинала твориться легенда, как в свое время сотворили американцы со своими ковбоями, которые на самом деле вовсе не были ни смелыми, ни мужественными суперстрелками из двух револьверов, а просто бедолагами, что не могли найти места в жизни в Европе, поехали искать уголок незанятой земли в Новом Свете… И не были такими уж крутыми ребятами: крутые неплохо устраивались и в самой Европе!

Но с каждым вестерном, а их издается в год больше тысячи книг, с каждым фильмом о ковбоях эти первопроходцы выглядят все смелее, выше ростом, круче, неустрашимее и даже выбритее и нашампуненнее. Та же история с викингами, самураями, шаолинцами… Так что мы, сказал он себе, не открываем ничего нового, а идем нога в ногу с другими цивилизациями.

По телевидению в рубрике курьезов промелькнуло сообщение о чудаках, которые ставят своей целью возродить скифскую державу. Это было между информацией о стычке рокеров с байкерами и известием о найденном в Подмосковье чуде-грибе в три килограмма. И рокеры, и чудо-гриб всем показались куда интереснее, а кто такие скифы, не помнят даже школьники.

Единственно, что хоть как-то утешило Крылова, так это молчок о деятельности Алексея. По слухам, он не только зарегистрировал движение «За равные возможности», но даже выбил у муниципалитета где-то на краю города помещение под офис, начал пропаганду…

Дело не в дебилах, что могут заинтересовать народ больше, чем скифы, каждого интересует себе подобное, но там Яна, там ее тело и ее… он не мог выговорить это слово, но в этом теле в самом деле пряталось нечто такое, что выше и ценнее даже такой роскошно-идеальной плоти. И что тянуло так, что в груди болезненно рвались какие-то жилки.

У Алексея позиция устойчивее, мелькнула злая мысль. Над дебилами не поприкалываешься, как можно над скифами. Неприлично. И если подойти к человеку на улице и с напором Алексея потребовать у него червонец на лекарства для «лиц с задержкой развития», никто отказать не посмеет. Другое дело скифы – предмет насмешек…