Шрифт:
– Привет, Габриэлла, – сказал я. – Ты стала рано просыпаться?
– Просто ночь спала плохо, – ответила она суховато. – Вечером долго и достаточно остро говорили с отцом.
– С твоим поговоришь, – сказал я тоскливо.
Он поморщилась:
– Да, отец больше привык говорить, а остальные должны слушать. Но я у него не служащий, так и сказала, после чего он разговаривал со мной… ну, почти как с равным. Должна тебе сказать, он умеет быть очень убедительным.
– Еще бы, – ответил я. – Как бы он достиг таких высот?
Охранник на стоянке всматривался внимательно и подозрительно, еще не запомнил новых людей и новую фирму, в дверях другой охранник потребовал пропуск. Габриэлла сердито спросила:
– Ты с кем там разговариваешь?
– Да вот прохожу допуск, – ответил я все так же невесело. – Мы сняли помещение слишком близко к государственным объектам…
– Давай адрес, – потребовала она, – приеду взглянуть. Ну просто не верю, что ты снова вляпался!
Она подъехала достаточно быстро, словно воспользовалась вертолетом, хотя, как мне кажется, частные вертолеты пока над центральной частью Москвы не летают. Я успел увидеть, как она чуть было не прошла по коридору мимо распахнутой двери, у нас еще тот офис: грузчики затаскивают мебель, а наши ребята ползают на четвереньках по всему помещению, нужно проложить километры дополнительных проводов, такое никаким электрикам нельзя доверить.
Она вошла с некоторым недоверием, туда ли попала, на нее сразу уставились с великим восторгом, Габриэлла отличается элитной длинноногостью и мини-юбочкой, Секира еще и лег, якобы смотреть на провода, по губам Габриэллы скользнула легкая улыбка, внимание молодых здоровых ребят всегда льстит, даже если вот в такой форме.
Она понаблюдала за суетой с невеселой улыбкой, я сказал с оптимизмом:
– Теперь видишь, что не для баб снял?
Она покачала головой, в глазах проступила такая грусть, которую я никогда не видел на ее лице.
– Лучше бы для баб.
– Что с тобой? – спросил я встревоженно. – Почему лучше?
– Да что бабы… Тебя они никогда не увлекут. И не разорят.
– Вот ты о чем, – сказал я. Потоптался, как медведь на арене, развел руками. – Извини, Габриэлла, но я никогда не клялся, что навсегда завязал с предпринимательством.
Она сказала тихо:
– Просто я думала, что ты наконец-то остепенился.
– В смысле, признал себя окончательно слабаком?
Она возразила с жаром:
– Я так не говорила! Что, все, кто работает в компаниях, не являясь их хозяевами, слабаки?.. Володя, что ты говоришь?.. За какие обиды ты хочешь поквитаться с миром? Бизнес жесток, не все в нем выживают. Это не значит, что они слабые. Самые могущественные люди на свете, кстати, как раз назначаемые и выбираемые, начиная от президентов стран до президентов ларьков…
– Я знаю, – прервал я. – Но я не хочу быть даже генеральным директором на комбинате по производству трусов для футболистов или рулить производством комбикорма. Что делать, я уже вкусил отравы частного предпринимательства…
Она подошла вплотную, я обнял ее за хрупкие плечи. Она подняла голову, на меня взглянуло бледное лицо. В глазах блистала влага, запруда прорвалась, прозрачные дорожки побежали по бледным щекам. Мороз продрал меня по шкуре. Я целовал ее щеки и мокрые глаза, и все время не оставляло мерзкое ощущение, что это наша последняя встреча.
Ребята притихли, как мыши, даже Секира потихоньку встал и отошел к своему столу. Наконец Габриэлла высвободилась из моих рук, сделала шаг к выходу. Я пошел с нею, вышли из здания, так же молча я открыл ей дверцу. Она села за руль, лицо заплаканное, в глазах ожесточение и злость.
– Ты мне всю жизнь испортил, – прошептала она.
– Габи…
– Молчи! Тебе нечего мне сказать. Как и мне тебе.
Я наблюдал, как она отъехала, развернулась, дисциплинированно пропустила машину по главной, выехала на дорогу и погнала, однако не превышая скорости. Молодец, мелькнуло в голове. Я бы уже сделал не меньше чем пять нарушений. А Габриэлла молодец. В руках себя держать умеет.
Глава 10
Еще в коридоре я из распахнутой двери услышал монотонный и занудный голос Секиры:
– Какие расы? Уже решено, или ты забыл? Раса одна: человеки. От этого и пляши, не увиливай, морда зеленая!
– Это ты был орком! – донесся голос Ворпеда. – А я всегда выбирал светлых эльфов!
– Ну, не зеленая, так светлая морда. А теперь, светломордый, попробуешь, как это хреново, быть всегда человеком…
Я вошел в комнату, все начали поворачиваться ко мне, только Кулиев торопливо достукивал что-то на клаве. Я помахал рукой.
– Можете не вставать, я не сомневаюсь в вашей лояльности. Правда, не уверен, что вы еще не забыли, что мы делаем и вообще зачем сюда собрались…
На меня смотрели сочувствующе, я через силу растянул губы в невеселой усмешке.
– Сейчас мир, в котором даже женщины умеют себя держать в руках! Так неужели мы, цари природы, раскиснем? Никаких послабонов ни мне, ни вам, ни нашей байме. Работаем, работаем!
Ворпед сориентировался первым, воскликнул с преувеличенным жаром, весь из себя погруженный в недра баймы, ничего больше не замечающий: