Как эти люди достигли такого долголетия, пока не выяснено, но что его искали не только в дикой уссурийской тайге с ее женьшенями, пантокрином и прочими эндемичными вещами, но и в цивилизованной вдоль и поперек изъезженной Европе – тоже известно. Много лет и сил потратил, реки пота пролил в окружении реторт, тиглей, перегонных кубов дотошный немец, что педантично и упорно, не желая повторять ошибки своих предшественников, прочел их труды, зачастую написанные тайнописью, шифрами, пытаясь отыскать эликсир бессмертия… А потом принялся за поиски его сам… Да и потом в своей знаменитой поэме «Фауст» этот алхимик, известный больше как поэт Гёте, говорил как раз о наболевшем, об эликсире если не бессмертия, то хотя бы молодости и долголетия.

Бред это или не бред? Но допустим, что из сотен тысяч людей, искавших эликсир бессмертия, кому-то удалось его отыскать. И что же, он всем растрезвонит о своем открытии? Черта с два. Природа человеческая такова, что обязательно сохранит в тайне. Каждый стремится обрести преимущество для себя. Но такой человек не может признаться, что живет вечно или хотя бы слишком долго. Он вынужден будет, прожив какое-то время в одном месте, уходить в другие районы, где его не знают, жить там, а спустя пару десятков лет, когда его молодость начнет вызывать удивление, снова должен покидать обжитое место…

На старые места можно вернуться через сотню-другую лет, когда наверняка вымрут знавшие его. И так все время… Правда, сейчас, в эпоху сплошной паспортизации, налоговой службы, тотального знания о каждом, всякий человек начнет вызывать подозрения, если о нем не будет известно место и день рождения, нет данных о его родителях, детских годах, оценках в школе, заключения психиатра о переломном периоде созревания…

Да ладно, выкрутится! Человек, который прожил пару сотен лет, не говоря уже о паре тысяч, сумеет сфабриковать о себе любые нужные сведения. Да и сплошная паспортизация пока что не везде. В горных районах даже Европы она не доведена до конца, а что говорить о Тибете, Индии, восточных странах?

Много толков ходит о философе пифагорейской школы Аполлонии Тианском, что жил в первом веке. Слишком заметная фигура, чтобы остаться в тени. Хорошо описано его путешествие в Индию, где он много лет изучал труды тамошних мудрецов. Вернувшись, занимался философией, пережил одиннадцать римских императоров, а двенадцатый, император Доминициан, велел схватить его и предать суду, но философ скрылся чудесным образом прямо из зала суда, вскоре видели, как он пробирался в Грецию, где потом долго жил и занимался все той же философией.

Его встречали и в Средние века. Он менял имена, но по его трактатам о философском камне и бессмертии все ученые узнавали его руку и даже почерк. Он оставался верен профессии философа и алхимика, внешность его не менялась.

Вообще я сам поступил бы точно так же. Сообщить всему человечеству секрет бессмертия – это же остановить прогресс! Если не будет смены поколений, то замрет даже общественный строй. Да и не хотелось бы, чтобы и через тысячу лет встречались эти мерзкие рожи, эти бомжи, эти преступники и ворье, что, по мнению наших юристов, тоже почему-то имеют право на существование и даже равные права с людьми честными и порядочными.

Жил бы до того времени, пока не начнут допытываться, какими тренажерами поддерживаю молодость, какими кремами пользуюсь, делал ли подтяжку, затем перебирался бы из города в город, а то даже с континента на континент, ибо для живущего долго все народы становятся своими, а языковой барьер исчезает!

Йоги утверждают, что тот, кто научится задерживать дыхание на тысячу ударов сердца, произведет в своем теле такие изменения, что оно станет бессмертным. Я попробовал, в первый раз задержал на сто ударов, второй – почти на двести, в третий раз добрался до двухсот с половиной… Не знаю, можно ли добраться до тысячи – ведь чем ближе придвигаешься к рекорду, чем больше усилий тратишь на каждый шажок, а сил уходит в стократ больше…

Конечно, я буду пробовать и этот путь, но Маринка что-то говорила о секции или кружке, где собираются те, кто утверждает, что вроде бы нашел путь к вечности и бессмертию. Бред, конечно, но с другой стороны – что я теряю? А при удаче – выигрыш неизмерим.

Как в том случае, подумал хмуро, когда умирающий миллиардер спрашивает у священника: «Отче, а если отпишу все свои богатства церкви, я попаду в рай?» Священник, алчно потирая руки, говорит: «Не стану гарантировать, но, по-моему, это тот случай, когда рискнуть стоит…»

Ночью шумел дождь, свежий воздух гулял по комнате. Мое тело, повинуясь инстинкту, забилось под одеяло поглубже. В такую погоду бесполезно ходить на охоту, запахи прибиты к земле и перемешаны, стук капель заглушает стук копыт. Любой зверь прячется хотя бы под дерево, если не в нору. Даже под соседним деревом с низко опущенными к земле ветвями не увидишь оленя, пусть пройдешь рядом, и я чувствовал, как падает температура тела моего разумоносителя, сберегая жировые энергоресурсы, как замедляются удары сердца, мысль за ненадобностью замирала, подчиняясь могучему дочеловечному инстинкту.