— Вперед! Мы должны найти Мировое Дерево.

— Вперед куда? — спросил Таргитай наивно.

Мрак угрюмо скалил зубы. Олег повертел головой, махнул рукой:

— Север там? Туда! Мы еще не достигли Края Мира.

Верблюды мерно зашагали, голенастые как у кур ноги покрылись грязью. Дождик сеялся настолько мелкий, что путешественники почти плыли в плотном вязком воздухе, мокрые как рыбы. Первой начала ежиться Лиска, потом Таргитай застучал зубами. Олег зябко передернул плечами: безрадостная равнина тянулась от края до края. Ни деревца, ни каменной горки, ни оврага… Дождь и промозглый ветер.

Мрак сказал сварливо:

— Хотя бы грязь изничтожил! Тоже мне волхв. Творить — рыло кувшином, так хоть зничтожай вволю. Это ты можешь!

Олег затравленно зыркал по сторонам. Брови в пустыне выгорели, казались совсем красными в сером мире.

— Нехорошо делать зло.

— Что злого в зничтожении грязи?

— А вдруг гиперборейский люд пашет? Пусть даже на драконах или грифонах? Сей в грязь — будешь князь, говаривали поляне.

Мрак разочарованно махнул рукой.

— Полян было как грязи, а где они? Киммерийцы вбили в эту грязь по уши. А жаль, терпимый был народец.

Верблюды, которые хаживали через зыбучие пески, не проваливаясь, в грязи утопали по колено, роняли слюни, взревывали от страха. Трижды приходилось слезать, тащить за узду. Под дождиком шерсть прилипла к телам, все казались худыми уродами. Конь под Лиской шел споро, помахивал хвостом, словно гонял слепней. Таргитай начал подвывать от жалости к самому себе.

Мрак бросил раздраженно:

— Что ты за человек, Тарх? В Лесу тебе болота не по ндраву. В Степи киммеров не любил, в Горах пропасти не нравились, в Пустыне пески не те, здесь тоже почему-то не ликуешь. Что тебе надо?

— Коней сменить, — пробормотал Таргитай.

— Коней в грязи не меняют!

— А ежели грязь не кончится? За таких сказочных зверей по дюжине драконов дадут!

Мрак вскинул брови:

— Зачем нам дюжина?

Таргитай почесал в затылке, ероша мокрые волосы, подумал, признался:

— Верно, зачем?.. Поедем на этих.

Постепенно и незаметно дорогу начал выбирать Мрак. Вслушивался, всматривался в серую пелену моросящего дождя, затем и верблюды приободрились: под копытами под слоем жидкой грязи появилось твердое. Дорога едва угадывалась, затем слилась с такой же утонувшей в грязи, взматерела и пошла петлять уже смутно различимая — в ухабах, заполненных водой выбоинах, с разбитой колеей.

Измученный Олег начал поглядывать на Таргитая. Дудошник всегда первый начинал скулить и проситься отдохнуть, но Мрак опередил радостным воплем:

— Ящер меня возьми, ежели не корчма!.. Или хотя бы едальня. Нет, должна быть корчма, иначе боги дурнее лесных ежиков.

Таргитай с надеждой всматривался в серое, видел движущиеся фигуры великанов, чудовищ, замки и крепости, крылья гигантских птиц. Он всегда их видел, стоило только хоть чуть дать волю самому себе. Неприятный голос Олега вспугнул и разорвал непрочную ткань грез:

— Вижу!.. Темное, а сбоку еще — сараи для ко… верблюдов?

Таргитай вздохнул, обломки дворцов и башен кое-как собрались, образовав гигантскую корчму, где на столах — истекающие соком жареные поросята, на блюдах не помещается рыба, птица…

Вдали на перекрестке дорог проступил сквозь пелену дождя унылый покосившийся дом. Рядом кособочился длинный сарай с прохудившейся крышей, перед домом была коновязь на два десятка мест. Таргитай и Олег ожили. Лиска еще больше выпрямила спину — худую, как у бродячей кошки, позвонки торчат как зубья пилы, только Мрак проворчал:

— Похоже, здесь приезжих отправляют спать на конюшню.

— Это корчма, — объяснил Таргитай и облизнулся. — Где едят и пьют.

— Корчма не бывает без постоялого двора! В таких краях, понятно.

Все трое удивленно посмотрели на Мрака, Олег спросил:

— Мрак… Разве ты бывал в этих краях? В Гиперборее?

— При чем тут Гиперборея? — огрызнулся Мрак. Добавил убежденно: — Корчма вечна и вездесуща. Даже в вирые корчма есть. Иначе что за вирый? И у Ящера есть. Род сотворил людей одинаковыми, как доски в заборе. Только одел по-разному.

Из раскрытых ворот сарая слышалась возня коней, хруст жрякаемого овса. За сараем мерно бухал молот, но запаха горелого металла сквозь завесу дождя не услышали.

В дверях корчмы появился лохматый мужик, торопливо помочился у крыльца, метнулся обратно, даже не застегнувшись. В щели на миг показалось освещенное красным помещение.

Мрак соскочил, привязал верблюдов. Коновязь была низковата, а поводок короток — верблюжьи морды оказались пригнутыми. Горбатые звери, голодные и промокшие, раздраженно дергались, не понимая, за что их наказывают.