– Ты это всерьез?

– А как ты думал? – ответил Олег очень серьезно. – Как выйти в настоящий космос, если первый же крохотный метеорит… песчинка какая-нибудь!.. пронижет тебя насквозь? То, что мы до Луны и обратно, – это еще не космос! Это так, прогулка перед подъездом родного дома. Ни одна собака не успеет гавкнуть, как мы снова дома. А вот в настоящем космосе, хотя бы в межпланетном… Космические корабли еще как-то могут защититься броней метровой толщины, а мы?

– Что мы, – пробормотал Мрак. – Не можешь же ты и себе создать такую же шкуру?

– Могу, – возразил Олег.

– Метровой толщины?

– Толщина пусть будет в один-два ангстрема… но прочности в ней будет больше, чем в пятиметровой броне из тантала. Хочешь, покажу расчеты?

– Не хочу, – ответил Мрак с поспешностью. – Я тебе почти верю. Ты скажи мне, как?

– Понимаешь, дело в том, что я сам мало что понимаю, – сказал Олег. Мрак язвительно хохотнул. Олег сказал, защищаясь: – Я перестраивал молекулы кожи, потом атомы, а в конце концов уже одни нейтроны, добиваясь одной-единственной цели…

– Трус, – сказал Мрак обвиняюще. – Шкуру свою берег!

– Да, – сказал Олег с достоинством. – Берег. Это, кстати, вполне в духе нынешней концепции о сверхценности шкуры… тьфу, жизни.

– Ты сам, трус, ее придумал и пропихивал в жизнь! – громыхнул Мрак инквизиторским тоном. – А теперь посмотри, во что это превратило мир?

– Не весь, – сказал Олег, оправдываясь. – Только в одной… гм… все расширяющейся части. Согласен, получился перекос. Ничего, без нас выровняют. Я тебе кричу о другом, а тебе все как горохом о Баальбекскую плиту!.. Я перестраивал кожу, чтобы ни стрелой, ни мечом, ни прострелить из пистолета или орудия… но такая шкура служит еще и аккумулятором неслыханной мощи. Причем она впитывает ее отовсюду. Хотя, чему удивляться, такова природа нейтронных звезд. Они поглощают все излучения, все частицы, все-все, что появляется в радиусе их досягаемости… Еще не понял?

Мрак подумал, сказал настороженно:

– Хочешь сказать, что в глубоком космосе можно будет обойтись без жареного кабанчика?

– Только вблизи звезд, – ответил Олег честно. – Можно, конечно, и вдали, но это жить на голодном пайке.

Но оставалась еще одна задача, над которой ломал голову Олег, – топливо. Мрак не ломал голову, он ломал свое восприятие, а вместе с ломкой и углублял или углубливал контроль над процессами в собственном теле. Или усиливал. И чем больше добивался власти, тем больше ужасался, что в нем, оказывается, столько непознанного, и как это он жил раньше, не зная, не владея, не командуя, не распоряжаясь? Даже презренные кишки квакали, когда хотели, желудочный сок выделяется сам по себе, а когда переедал, сало нагло и самовольно откладывалось не в красивых мышцах, а в толстых складках на боках.

Сейчас же пришла пора расплаты за все вольности. Мрак нещадно поставил все сперва под свой контроль, а теперь усиленными темпами переводил из первобытно-общинного в рабовладельческий, затем в феодальный, в капстрой, коммунизм, а затем в царство высоких технологий, когда все управляется из единого центра, никакой феодальной раздробленности, полное и быстрое подчинение, исполнение, высочайшее качество…

Однажды грубая рука тряхнула его среди ночи. Еще с закрытыми глазами рассмотрел сосредоточенное лицо Олега, в глазах радостно-ошарашенное выражение.

– Вставай, – прошептал он, – сколько спать можно?

– Я час тому лег…

– Целый час, – ужаснулся Олег. – Да ты знаешь, сколько за одну только минуту… да что там минуту, за секунду, микросекунду, возникает и сгорает мириадов миров? А ты спишь, как ты можешь?

– Да вот как-то ухитряюсь, – пробормотал Мрак. – А ты чо? Нашел?

– Бери выше, – ответил Олег. – Создал! Ибо нельзя найти того, что в природе не существует. Пошли, лежун.

Мрак летел за ним молча, Олег быстро набрал высоту, пробил облачный слой и несся в стратосфере. Через полчаса встретили рассвет, а еще минут через двадцать впереди во всем величии встал заснеженный Гималайский хребет. Олег явно нацелился на самые дикие непроходимые горы, что вообще-то понятно, ибо если можно обжитое, то чего ради вот так, как две крылатые ракеты без опознавательных знаков, идти на снежную гору, когда есть Москва или Вашингтон?

Снежная гора разрасталась, образовались ущелья, а на издали ровных площадках выросли блестящие, как стекло, острые камни. Олег завис над вершинкой, осторожно опустился. Пологая обледенелая горка, из-под ступней сразу вырвались струи пара, потекла горячая вода.

Мрак плюхнулся без всякой балетной грации рядом, буркнул бесцеремонно:

– Ну?

– Попробуем, – прошептал Олег. Он дергался, его трясло, руки вздрагивали, а глаза бегали по сторонам, словно его поймали на горячем. – Только ты, Мрак, отойди…

– Куда?

– Просто не стой на виду. Спустись за гору, хорошо?

– Рехнулся? – возмутился Мрак. – Как это – не увидеть?

Олег переступил с ноги на ногу. Взглянул на небо, там, на голубом ярко сияло маленькое оранжевое солнце, совсем непохожее на солнце европейских равнин.

– Я просто опасаюсь…

– Так отложим, – предложил Мрак.

– Да нет, я опасаюсь… Словом, прошу тебя! Иначе я не решусь. И еще одна просьба… смотри через светофильтры.

– Так ты ж не даешь смотреть вовсе!