Шрифт:
— Это к какому же празднику? Словно никаких праздников нету! Ягорий наш ежели — не скоро. Веденье — то же самое.
— Чудак ты, дедушка! — воскликнул Ванюшка. — Да разве это праздники? Неужели ты не знаешь — наш праздник!
— Какой такой «наш»?
— Какой, какой! Наш! День Октябрьской революции. Эва, неужли забыл? В прошедшем году гуляли. Опять теперь будем… Стихи учили. И я говорить буду. Спектакль. С флагом ходить будем. Из города гостинцев привезут. Петь будем. Приходи и ты смотреть.
— Куда уж мне! — усмехнувшись, ответил Илья Васильевич и, помолчав, добавил: — Где уж нам! Мы свое отжили. Допрежь этого не было.
— А что же было? — спросил Ванюшка.
— Что было-то, говоришь? — переспросил Илья Васильевич. — Что было-то? А вот что было. Теперь вот только, на краю могилы, я, сынок, понял, что было. Да вот он, локоть-то, близок, возьми его, а не укусишь!
И вдруг, очевидно отвечая на свои собственные мысли, заговорил каким-то странным, дрожащим, волнуясь и торопясь, голосом, от которого Ванюшке стало страшно, про то, что было. И чем больше говорил он, тем все больше и больше Ванюшке становилось страшно, а когда под конец услыхал он, что дедушка вдруг, точно побитая собачонка, жалобно затявкал, парнишка заплакал, закричал, обхватив его в потемках руками:
— Дедушка, не надо! Золотой мой, не надо! Дедушка, не плачь! Дедушка, не надо!
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые — «Беднота», 1923, 6 и 7 ноября.
Стр. 81…нарисовал он картину того, что теперь творится в Германии… — Речь идет, по-видимому, о Гамбургском восстании в октябре 1923 года, которое возглавил Э. Тельман. Восстание было жестоко подавлено.
Стр. 83. Урядник — в царской России нижний чин уездной полиции, ближайший помощник станового.