Лангер стоял впереди группы рыцарей. Трое из них уже побывали на земле, сброшенные копьем Томаса, на короля смотрят с той почтительностью, у которой есть пределы, и эти пределы совсем рядом. Лангер отвесил короткий поклон.

— Ваше величество, со всем почтением должен заметить, что вам нужно больше считаться с мнением ваших покорных слуг. Все доблестное рыцарство жаждет турнира...

Король рявкнул:

— При чем здесь турнир? Я пожаловал этому рыцарю земли, захваченные Черной Язвой!

— Ваше величество...

Голос Гаконда прогремел, как гром:

— Что, кто-то из вас восхотел бы эти земли? Да если бы даже я попытался навязать кому-то из вас эти земли, кто бы принял?.. Вы примете, граф Лангер?.. А вы, граф Розен?.. А вы, барон Удельгейт?.. Но вы тут же воззавидовали другому! Или вы ощутили, что этот рыцарь намного сильнее вас? Поняли, что он может добиться своего?.. И стараетесь его остановить? Кому вы служите, граф Лангер?.. Богу или Дьяволу?

Рыцари вздрагивали и опускали головы, глаза короля полыхают, как горящие уголья, а голос стал трубным, как у архангела, созывающего на Страшный суд. Только граф Лангер хоть и побледнел, но выдерживал взгляд.

— Ваше величество, — возразил он с достоинством, — вы не так все поняли. Этот рыцарь покидал город, весьма сожалея, что ему не выпало счастье сразиться на турнире и завоевать любовь и восторженные улыбки дам. Мы пошли ему навстречу и предложили помериться силой прямо сейчас. Так и сделали. Вот и все, никакого заговора!

Король смерил его испытующим взглядом, медленно повернулся к Томасу.

— А что скажете вы, сэр Томас, о котором я был намного лучшего мнения?

Томас медленно наклонил голову.

— Да, ваше величество, именно так.

Король побагровел, все затихли и втянули головы, ожидая вспышки монаршего гнева, однако король совладел с собой и поинтересовался жутковато ровным голосом:

— И что вы хотели этим доказать?

Томас ответил бестрепетно:

— Ваше величество, я прошу вашего позволения напоследок еще раз сразиться с графом Лангером. Он уже один раз кувыркался здесь в пыли, но почему-то не считает это поражением. Второй раз запомнит лучше. А я тут же отъеду по своим неотложным делам.

Рыцари затихли как вокруг Лангера, так и за спиной Гаконда. Король молчал, оглядывал собравшихся, даже бросил короткий взгляд на тучу простого народа, а из раскрытых ворот города бегут падкие до зрелищ горожане.

— Вы знаете мое отношение к турнирам? — спросил, наконец, король у Томаса.

Признал поражение, сказал себе Олег угрюмо. Уже не запрещает, королевской дружины недостаточно, чтобы справиться с баронской вольницей. Уже только выражает свое негативное отношение...

— Знаю, — ответил Томас в тишине. — И полностью разделяю, ваше величество! Но это не турнирная схватка, а Божий суд, ваше величество. Граф Лангер наговорил много оскорбительных слов в мой адрес, так что я призываю Господа в свидетели, что он лжец... в смысле, граф лжец, а не Господь наш, и потому я намерен вбить лживые слова вместе с зубами ему туда, откуда они исторглись, — в подлую лживую задницу!

Лангер вскипел, бросил ладонь на рукоять меча, его схватили за руки, плечи. Он пожирал взглядом Томаса. Но ему что-то нашептывали на оба уха, он морщился, кривился, наконец, кивнул, все еще не отрывая взгляда от лица Томаса, и по сжатым губам скользнула злая усмешка.

— Как видите, ваше величество, — сказал Лангер громко, — я не могу не ответить на вызов, брошенный перед лицом знатных рыцарей! И я сейчас докажу перед Господом Богом, королем и всем рыцарством, что этот самоуверенный рыцарь — лжец. Он обманул ваше доверие, он использует вашу бумагу для каких-то иных целей, явно порочных и преступных, а к Черной Язве не приблизится и близко...

К королю подъехали его рыцари, начали уговаривать, убеждать, упрашивать. Голоса становились все громче, требовательнее, наконец, Гаконд вскинул руку.

— Тихо! Видит Бог, — сказал он зло, — я против этого способа разрешения спора. Но если нет другого пути, что ж... Объявляю Божий суд. Пусть поединок рассудит графа Лангера и сэра Томаса. А я приму результат поединка... каким бы он ни был.

Он махнул рукой, рыцари вокруг восторженно заорали. Гаконд повернулся и направился к центральной галерее, где сиденья с навесами от палящих лучей солнца. Придворные заспешили за ним, Олег сказал с укором:

— Лангер отдыхал да присматривался к тебе. Он свеж, а ты измотан!

— Он уже один раз рыл своим свиным... ликом землю, — огрызнулся Томас.

— У него лопнула подпруга, — напомнил Олег. — Только потому он и кувыркнулся.

— Не лопнула бы подпруга, — ответил Томас зло, — лопнула бы голова. Не каркай под руку! Каркатель.

Звонко и зловеще протрубили трубы. Глухо простучали барабаны и разом умолкли. В наступившей тишине Томас и граф Лангер разъехались на края ристалища. Им подали свежие копья, граф сменил коня, в то время как Томас все еще на том же гуннском жеребце. «Надо бы поменяться с каликой, — мелькнула мысль, — этот устал не меньше меня», но судьи уже вышли на середину, один обнажил меч и в ожидании оглянулся на короля.