Иггельд смотрел на проплывающие внизу горы, вспоминал весь трудный путь, который прошел за все эти тяжелые годы, Черныш несся легко и стремительно, ни один дракон не догонит, теперь Иггельд не мыслит сидеть так, как сидел в первые разы, пронизывающий ледяной ветер поднебесья мигом проморозит до мозга костей, теперь всегда в плаще, завернувшись по самые глаза…

Качнуло, Черныш пошел вниз. Там среди гор показался Город Драконов, Иггельд в очередной раз подумал об удивительном чутье Черныша, всегда улавливает его желания за минуту до того, как он скажет. А сейчас и вовсе как будто заранее знал, куда они летят.

Город укрупнился, приблизился, котлованы с драконами уползли к стене гор. Иггельд сделал два круга над домом Апоницы, привлекая внимание. Если не выйдет, то придется лететь в сторону котлованов, хотя не хотелось бы впечатлительному Чернышу показывать эти темницы, иначе не назовешь, для его собратьев. Раньше никогда так не думал, а сейчас это сравнение навязчиво лезет в голову.

Из дома торопливо выкатилась во двор приплюснутая фигурка, отсюда они все приплюснутые, закинула голову. Иггельд увидел довольное лицо Апоницы.

– Вниз, Черныш, – велел он, и дракон снова пошел вниз на секунду раньше, чем Иггельд открыл рот. В следующий раз, мелькнула мысль, буду приказывать мысленно. Соберусь что-то сказать, но… смолчу. Тоже выполнит? – Переведем дух, поедим…

Ветер заревел в ушах, трепал волосы, сердце словно бы оторвалось, никак не привыкнет к такому вот словно бы падению, сколько бы вот так ни падали, ни разу не стукнет, ждет в ужасе, но Черныш растопырил крылья, принимая удар, те затрещали, а сердце застучало часто-часто, наверстывая за пугливое молчание.

Крохотные домики выросли, разбежались в стороны, как вспугнутые куры. Лапы Черныша ударились о твердую землю. Иггельд ощутил сильнейший толчок снизу, тело стало таким тяжелым, словно он снова лежал в жару и не мог поднять руки, тут же все прошло, а уже совсем не снизу донесся бодрый голос:

– Это что, обучаешь скоростной посадке?.. Лихо, лихо!

Но в голосе звучало и осуждение, возвращая слову «лихо» первоначальное значение. Иггельд сбросил ремни, соскользнул по гладкому, словно отполированный панцирь, боку. Руки Апоницы подхватили, как будто Иггельд снова стал тем подростком, которого учил и наставлял старый наездник.

Иггельд смотрел на него сверху, возвышаясь почти на голову, обнял, в самом деле ощутив на миг себя ребенком, спросил:

– Может быть, все-таки мне опускаться где-то за городом?

Апоница отмахнулся.

– Во-первых, я живу не на самой городской площади, где устраивают гулянья, это мой двор! А второе, что самое важное, надо им напомнить…

– О чем?

Апоница повел его в дом, похлопывая по спине, сказал невесело:

– Что весь наш город начинался с таких вот игтельдов. Сумасшедших, бросивших уют, города, а то и семьи, ушедших в горы ради драконов! Это уже потом, когда наехали семьи, когда откуда-то взялись люди, что драконов не знают и не любят, но они здесь, все ближе к Совету… Хорошо, что у нас вольный город, нет беров, а берич только один. Но все равно, отрастили животы такие, словно мы родились и всю жизнь протираем зады на равнинах!

Последние слова произнес с открытым презрением человека гор к пласкатикам, жителям безгорья. Иггельд на пороге оглянулся на Черныша, тот сидел с высунутым языком, а под властным взглядом сурового, но справедливого папочки послушно лег и даже закрыл глаза.

Сестра Апоницы – надо бы узнать ее имя – подала на стол в глубоких глиняных мисках похлебку из пшена, но Апоница взглянул на Иггельда, по губам пробежала короткая усмешка, жестом велел сразу убрать, взамен на столе появились тушки птиц под соусом, а затем и баранье мясо, сваренное в сладком вине. Не успел Иггельд расправиться с этим, как сестра внесла, очень довольная, окорок могучего тура, все помещение заполнил густой мясной запах с возбуждающими приправами.

В завершение были еще горячие пышные пироги из тонкой муки, медовые, с дроблеными орешками, Иггельд чувствовал, как наполняется, а затем и раздвигается живот, спросил непонимающе:

– Да зачем все это?

В глазах Апоницы блестели искорки. Сказал со странной интонацией:

– Зачем?

– Да…

– Весь мир стремится заработать побольше, а потом сесть и жрать, жрать, жрать… Желательно – всякие диковинки. Я купил на всякий случай улиток и всякие ракушки из моря. Если вымочить в уксусе…

Иггельд отмахнулся.

– Оставь. Я этим никогда увлекаться не буду.

Апоница пожал плечами.

– Но должен я проверить или нет?.. Сейчас у тебя заработано столько, что можешь купить себе песиглавство или даже беричество.

– Разве это можно купить?

Апоница отмахнулся.

– В Куявии купить можно все. Конечно, надо найти где-то незанятый клочок земли, огородить забором, приманить туда народ… А ты уже скопил целое состояние. Можешь, можешь…

Иггельд пожал плечами, смолчал. Апоница с удовольствием следил, как Иггельд ест, запивает козьим молоком, усмехнулся своим мыслям, сказал с некоторым удивлением: