Шрифт:
По-иному вел себя Пигафетта. Антонио помнил о поручениях итальянских купцов и банкиров. По целым дням просиживал он с патагонцем и, показывая на различные предметы, старался записать необычайно трудные для европейца патагонские названия. Патагонец так привык к этому, что, видя Пигафетту, сам спешил ему навстречу, приветствуя его первыми, пришедшими на память патагонскими словами.
Пигафетта терпеливо записывал все, что мог понять у патагонца. Кто знает, быть может, когда-нибудь европейцы наладят торговлю с Патагонией и построят там крепости и города. Тогда его патагонский словарь станет незаменимым, а ему, Антонио Пигафетте, будет обеспечена сытая старость, да и вся команда полюбила веселого, общительного патагонца. Пленник часто забавлял моряков, засовывая глубоко в горло стрелы и тонкие палочки. Антонио Пигафетта вообразил даже, что это один из приемов туземной медицины [63] . Патагонец удивлял всех огромным аппетитом.
63
Этот рассказ Антонио Пигафетты нашел отражение в рисунке J. Stradanus’a, изображающем, как корабль Магеллана выходит в Тихий океан (этот рисунок воспроизведен в нашем издании). Слева изображена Огненная Земля в пламени и дыму. Справа сидит фантастического вида туземец, глотающий стрелу.
Карта Западного полушария (1596 г.).
На этой карте изображена огромная «Южная Магелланова Земля». В левом верхнем углу фигура Христофора Колумба, в правом верхнем углу — Америго Веспуччи; в нижнем левом углу — Магеллана; в правом нижнем углу — Франциско Писсаро.
Но через две недели после того, как корабль вышел в Тихий океан, патагонец заболел. Он перестал есть, у него стали кровоточить десны. Один за другим выпадали зубы. Патагонец слег. Однажды утром его нашли мертвым.
— Тоска по родине, — решил Пигафетта.
— Нет, друг, — ответил Дуарте, — это новая, еще малоизвестная болезнь. С тех пор, как моряки начали уходить далеко в открытое море, она стала страшной гостьей на кораблях. Спасение от нее — высадка на берег. Но нам предстоит долгое плавание по океану, и я уверен, что пленник наш будет не единственной жертвой этой новой чумы.
Дуарте оказался прав. Цынга косила одного за другим. Больные валялись в трюмах и на палубах. Во время плавания переболело цынгой около пятидесяти моряков; девятнадцать человек умерло.
Путешественники с тоской всматривались в даль. Но спокойный океан был пустынен.
Магеллан переносил все тяготы пути наравне с простыми матросами и часто отказывался от своей чарки воды в пользу больных. Он осунулся, раненая нога его опять разболелась, глаза ввалились, в черной густой бороде появилась седина.
По горькой иронии судьбы, он полностью выполнил зарок, который дал у входа в Магелланов пролив, — ел кожу с корабельных снастей, но вел корабль вперед.
По-прежнему он ободрял товарищей. Несмотря на хромоту, он был очень ловок и почти все время был в движении. Его небольшая фигура появлялась всюду: на верхней палубе, у бочек с протухшей водой, в камерах, где хранились порох и оружие, в каютах, где стонали больные.
Магеллан радовался тому, что, несмотря на все невзгоды, корабли идут к цели, осуществляя его заветную мечту.
24 января 1521 года в полдень юнга крикнул с верхушки мачты: «Земля!»
Все бросились наверх. Даже тяжело больные цынгой с трудом говорили шепотом друг другу: «Земля!»
«Земля!» повторяли, поднимаясь наверх, те, которые еще имели силы вскарабкаться на палубу.
Подняли все паруса. На «Виктории» раздался пушечный выстрел. Это нетерпеливый Барбоса приветствовал долгожданную землю. Корабли пошли быстро, но морякам казалось, что они ползут слишком медленно, и все с жадностью всматривались в даль.
Горькое разочарование ждало путешественников. Земля оказалась безлюдным и бесплодным островом. Впоследствии он получил название острова Сан-Пабло. Магеллан велел плыть дальше. Угрюмо разошлись по своим местам моржи. Через несколько дней вновь показалась земля. Но и на этот раз это был мрачный скалистый остров. Позднее его назвали островом Акул. Магеллан прозвал оба острова «Несчастливыми островами».
Опять потянулись унылые дни. Океан казался бесконечным. Новые заботы появились у командира. Он знал, что эскадра проделала большую часть пути и скоро может попасть туда, где плавают португальские корабли.
Встречи с португальцами Магеллан очень опасался. Его корабли были сильно изношены, голодные и больные моряки окажутся плохими бойцами. Если португальцы нападут — сопротивление будет бесполезно. Очень возможно также, что Магеллан, избегая столкновения с португальцами, рассчитывал пройти далее на север, добраться до Чипангу — Японии, о которой еще со времен Марко Поло ходили самые фантастические рассказы.
Дело в том, что на картах конца XV и начала XVI века Чипангу помещали недалеко от Калифорнии. Интересно, что во время второго плавания на Филиппинские острова, в 1525 году, в котором принимал участие один из спутников Магеллана, Себастиан Эль-Кано, руководитель экспедиции Лойяса ставил своей задачей найти Чипангу — Японию. Для этого он забрался далеко на север. Знаменитый испанский кормчий Андрес де Урданета писал о плавании Лойяса: «Мы плыли, борясь со всеми этими препятствиями, вплоть до 14–15° северной широты в поисках Чипангу, но, так как люди умирали один за другим от усталости и лишений, мы решили взять курс на Молуккские острова».
Итак, Магеллану предстоял выбор: идти напрямик к Молуккским островам и, быть может, попасться в лапы португальцев или пройти на север, добраться до Японии, Китая или какой-нибудь иной, еще независимой от португальцев страны, там починить корабли, дать отдых команде, вылечить больных и, забрав провизию и воду, со свежими силами, поплыть к Молуккским островам.
Теперь, накануне завершения плавания, командир должен был проявить особую осторожность и не рисковать понапрасну. Магеллан долго колебался. Наконец, он решил обмануть товарищей.