Алик прогнал водителя, шаткой походкой подошел к дивану, бухнулся на него, раскинув руки по спинке.

– Почему мимолетное? Ты отстала от жизни, родная! – усмехнулся он. – У меня постоянная женщина. И она родила мне дочь.

Язык у него заплетался, но Лариса все поняла. От сильного душевного расстройства у нее закружилась голова, ей даже пришлось взяться рукой за перила лестницы.

– Да, такая вот ситуация, моя дорогая, – ничуть не стесняясь своей подлости, ухмыльнулся Алик.

– И что, нам с Костиком собирать вещи?

Дела у Алика продолжают идти в гору, миллионы долларов у него на счетах, а у Ларисы нет ничего. Потому что дура она. Влюбленная дура. Алик женился на ней, но сначала так заморочил голову, что она подписала брачный контракт. В случае развода она может рассчитывать на определенную неустойку, но это мелочь по сравнению с равной долей, на которую можно было бы претендовать, не будь грабительского договора.

Однако цепляться за развалины брака она не станет, если Алик укажет ей на дверь, Лариса уйдет вместе с сыном… А он ее не остановит. Потому что у него теперь есть дочь на стороне. Какой кошмар!

– Зачем?

– Ну, место для новой жены освободить. И для дочери.

– А смысл? Сначала я разведусь с тобой, потом разведусь с Ариной, потом еще с кем-нибудь… И так всю жизнь, что ли?

Алик зевнул, в пьяном раздумье поскреб щетину на щеке.

– Да, такой вот я у тебя кобель. И все потому, что живу полной жизнью. Жена у меня, любовницы… Любовниц меняю как перчатки, а ты остаешься. И останешься. Потому что ты мне нужна. Потому что ты самая главная…

– Где главная? В твоем гареме?

– Ага, любимая жена. И всегда будешь ею оставаться.

– Ты когда спал со своей любимой женой?

– Э-э… Не помню… Но ничего, мы наверстаем упущенное…

Он наговорил столько гадостей Ларисе, но даже не думал раскаиваться. Махал заплетающимся языком, как дворник – метлой.

– Только не сейчас, – сказал он, закрывая глаза.

– Я понимаю, молодая да красивая все соки высосала.

– Ага, сосать она умеет…

Алик уронил голову на плечо, закрыл глаза и тут же захрапел. И нет никого в доме, кто мог бы его раздеть, уложить спать. Только на Ларису он мог рассчитывать. И она могла бы оказать ему такую услугу. Только не станет этого делать…

Она отправилась в спальню, легла, но заснуть не смогла. Да и какой может быть сон, когда жизнь рушится? У Алика есть женщина на стороне, и он этого уже не скрывает. А завтра потребует развод, и как ей тогда дальше жить?

Она спустилась вниз, вытащила из барного шкафа бутылку «Хеннесси», выпила рюмку, другую, третью… И на душе полегчало, и сон пожаловал – утяжелил веки, заставил отправиться в спальню…

Пусть Алик живет на две семьи. Противоестественно это, но лучше так, чем никак…

Проснулась она рано утром. Под Аликом. Он лежал на ней и торопливо двигал задом. И дышал, как кобель, покрывающий суку. И перегаром от него несло. Особенно в момент самяизвержения пахнуло…

Он сделал дело и с чувством исполненного долга отвалился на спину.

– Ну вот, а ты говоришь, что я с тобой не сплю, – самодовольно сказал Алик.

– Козел ты.

– Нет, не козел. Султан я.

– Ага, козел по имени Султан.

– Если бы я был султан, я б имел трех жен… – в благодушном настроении пропел он. – Почему мусульманам можно, а нам нельзя? Чем мы хуже?

– Пошел ты к черту!

– Нет, ты не увиливай от ответа! Ты мне скажи, почему мусульманам можно, а нам нельзя?

– А ты что, кого-то спрашиваешь? Ты же хозяин жизни, тебе все можно.

– Вот! Это ты правильно подметила! Хозяин жизни! И своей жизни хозяин. И твоей!.. Да, я поступил не очень хорошо…

– Ты поступил подло! – поправила мужа Лариса.

– Нет, я поступил не очень хорошо! – настоял на своем Алик. – И я осознаю это. Но раз уж это свершившийся факт, тебе ничего не остается, как признать его. Ты остаешься моей женой, ты живешь в моем доме на правах хозяйки, а я обязуюсь содержать тебя и нашего сына на должном уровне…

– А сам будешь жить со своей шлюхой.

– Нет, я буду жить со своей гражданской женой. И с тобой тоже. Буду жить на две семьи… А может, и на три. Но это неважно… Поверь, многие так живут!

– Кто многие?

– Это диалектика жизни. Жены стареют, сохнут, а нам хочется молодых и сочных. Но жен мы любим, несмотря ни на что. И лично я свою жену никогда не брошу…

– Я старая?! – с обреченностью приговоренной жертвы возмутилась Лариса.

– Я этого не говорил.

– Но подумал.