Шрифт:
– Позвони Казаку…
– То же самое. Точно… рыбу ловят… телефоны повыключили.
Ерохин, глянув на поскучневшего лейтенанта, предложил:
– А что, гер лейтенант, искупнуться слабо?
– Да нет, не слабо… Пошли!
Раздевшись догола и оставив одежду на скамейках они побежали к воде. Надо сказать, что Карельские озера, это совсем не берег Крыма и даже летом купаться здесь холодновато. Ребята поплескались, сколько смогли и выскочили обратно. Одевшись, они опять уселись за стол.
– Не жарко, однако, – заметил Павлов, – может, костер разожжем.
– Лучше было бы водочки выпить!
– Это точно!
– А что точно-то, гер лейтенант? Тамара же положила, доставай!
– За стаканами в избу сбегай! И нож прихвати…
Ерохин не заставил себя ждать, и через пару минут они уже тяпнули понемножку и закусывали теплыми еще котлетами с хлебом. После второго принятия, еще даже не закусив, сержант вдруг хлопнул себя по лбу, помотал головой и сказал:
– А ведь их здесь не было!
– Что, что?
– Да, у меня, как глаза открылись только что… я за кружками в избу ходил, видеть видел, а не понял… выпить, что ли хотелось побыстрей? НЗ все на месте, посуда пыльная, да и вообще… ты на костер-то посмотри!
Павлов встал и подошел к костровищу.
– Старьё – ты прав. А где ж они?
– Может на дальнюю избу пошли?
– Завязываем с едой, собирай всё, и поехали.
– Саш, набрал бы ты еще раз командира, а?
– Да, без толку это… ну, ладно, сейчас попробую… Алло! Егор Ростиславович? Товарищ капитан, это я, Павлов… Да, мы здесь – на озере… Не понял?… Да нет, ни грамма… Хорошо… Сейчас едем!
Лейтенант вскочил с места, еще не договорив, но потом опять плюхнулся на скамейку и тупо уставился на сержанта.
– Не понял… Он сказал, что ждут нас возле избы… Это кто из нас пьяный?
– Да, точно… Они у дальней избы ждут, поехали!
На дальней избе тоже никого не было, и тоже не оказалось никаких следов. Там было еще большее запустение и, очевидно, никто в этом месте не останавливался с самой весны. Дозвониться больше не получилось. Ребята растерялись окончательно и встревожились не на шутку. Пришлось ехать, искать дальше. Они, насколько это было возможно, облазили всё озеро. Побывали в самых клеевых местах, зашли на третью заставу, к старшему лейтенанту Шахнину, в чьем ведении была южная сторона озера, но тот тоже ничего положительного не сказал. Вернулись к себе уже с почти сухим баком.
Тамара, увидев ребят с озадаченными и неестественно серьезными лицами, и с полным сидором, почувствовала слабость в ногах и села. Еще ничего не случилось, и даже ничего еще не было сказано, а в душе у неё уже появилась какая-то пустота и одиночество.
5. Кошмарный сон
Сотник проснулся от неприятного жжения в правой ноге и сразу сел, протирая глаза. В дыму не сразу разглядел кормчего, который длинной палкой ворошил только что, видимо, подброшенный хворост. От этих ворошений костер вспыхивал ярче и бросал искры. Сотник огляделся. Стало уже совсем светло, но туман всё еще лежал.
– Эй… как тебя там? Никодим, кончай костер ворошить, – новые христианские имена запоминались трудно и ломали язык, а сотник начинал серчать, поэтому, нарушая епископский приказ, назвал кормчего старой кличкой «Зуб», – Зуб, в рот тебе кочерыжку, прекрати, говорю… порты мне чуть не спалил.
– Вставать пора, – ответил немногословный кормчий, однако палку бросил и сел с другой стороны костра.
– Ты что ж, не спал вовсе?
– В Беловодье высплюсь.
– В Эдеме, надо говорить… учит вас дураков святой отец, учит… Всё без пользы – ваши грехи из Пекла не выпустят. Будут рогатые вот так-то под твоим котлом угли ворошить…
– А нам всё едино.
В висевшем на рожне котле закипела вода. Кормчий Никодим опять поднялся, сдвинул котел подальше от середины, засыпал в воду муки и сухой простокваши, посолил и опять сел.
– Наших так и нет никого… и не слыхать было? – спросил сотник.
– Найдутся. Не иголка чай.
Сотник углубился в размышления. Новая вера ему нравилась, даже не то чтобы нравилась, а вызывала благоговение своей непонятностью, таинственностью и суровостью. Особенно, когда её разъяснял отец Иоаким. В эти минуты всё становилось ясно, забирало и трогало душу, одно было плохо – басурманские названия и имена никак не хотели запоминаться. Сегодня он как-то сразу вспомнил название христианского рая: «Эдем», и сейчас гордился собой – показал он себя ученым человеком. Приятно. Календарь вот новый никак не задерживался в голове.
Они вышли из Новагорода в середине цветеня, только что отгуляв святое Христово воскресение. Сейчас – месяц червень, значит, в пути они уже скоро семь недель. Первый епископ Новгородский, отец Иоаким, еще зимой засобирался в Киев, но конями двигаться не рискнули, боясь весенней распутицы в дороге. Да и оставить крещеных в Новагороде без пасхи, отец Иоаким не захотел. Правда крещеных там было не ахти как много, но святой отец сказал, что даже ради десяти своих нужно остаться и дать крещеным святого причастия, как Господь ради десяти праведников не разрушил бы Содом (вспомнил-таки сразу, как называется город. В Содоме этом не нашлось всё же десяти – девять было или восемь даже, поэтому город и уничтожили).