Все центурионы, кроме одного, кивнули. Максимий обернулся к Макрону:

– Что не ясно?

– Командир, нам вправду разрешено брать пленных?

– Хм, а как это можно запретить? – рассмеялся Максимий. – Или ты имеешь что-нибудь против возможности поднакопить деньжат, чтобы не пришлось бедствовать после отставки?

– Никак нет, командир, деньги я люблю ничуть не меньше всех прочих. Вопрос в другом: наша когорта будет одна, на дальнем фланге легиона. Если брать пленных, потребуется отряжать людей для их охраны, а это снизит наши боевые кондиции. И потом, меня как-то не радует мысль о том, что какое-то количество воинов-бриттов будет находиться не только перед нами, но и у нас в тылу, пусть даже эти последние и будут разоружены. Это чревато неприятностями, командир.

– Ну что ж, Макрон, твоя позиция понятна. По-моему, ты преувеличиваешь опасность. А что скажешь ты, молодой Катон? Каково твое мнение?

Катон растерялся от неожиданности, но постарался не подать виду.

– Трудно ответить однозначно, командир. Все зависит от того, каковы будут вражеские силы. Если сдержать противника будет нетрудно, то почему бы и не брать пленных? Но если на нас станут напирать значительные силы, то, как указывает Макрон, нам потребуется каждый, способный держать оружие. В таких обстоятельствах наличие пленных станет источником угрозы… командир.

– Понятно.

Максимий задумчиво кивнул.

– По-твоему выходит, что на первом плане у нас должна быть осторожность. А ты уверен, что именно это качество сделало нас, римлян, владыками мира?

– Насчет этого, командир, ничего сказать не могу. Думаю только, что наш долг в том, чтобы выполнять приказы, избегая излишнего риска.

– Я того же мнения.

Максимий громко рассеялся. Феликс с Антонием подхватили его смех, Туллий улыбнулся. Отсмеявшись, командир когорты подался вперед и похлопал Катона по плечу.

– Не беспокойся, я не собираюсь испытывать судьбу. Уж ты мне поверь. С другой стороны, и упускать возможность подзаработать деньжат я тоже не собираюсь. Но насчет осторожности ты, спору нет, прав, поэтому не будем сейчас забегать вперед. Посмотрим завтра, как сложатся обстоятельства, и будем действовать исходя из этого. Ну как, парень, тебе спокойнее стало?

Катон кивнул.

– Вот и хорошо. Будем считать, этот вопрос улажен.

Максимий отступил на шаг и заговорил более официальным тоном:

– Мы получили четкий приказ, и все вы должны знать: я хочу, чтобы Третья когорта доказала, что заслуживает высокого доверия, безукоризненно справившись с поставленной перед ней задачей. Поэтому завтра я жду и от вас, и от ваших людей всего, на что вы способны, меньшего я не потерплю. Да, мои требования высоки, но, только следуя им, можно стать лучшим боевым подразделением. Не только в этом легионе, но и в любом другом.

Максимий сделал паузу и оглядел лица центурионов, словно высматривая нежелательную реакцию. Катон приложил все усилия, чтобы не выдать своих чувств.

– И вот еще что. Да, эта когорта находится под моим командованием чуть больше месяца, но я видел центурии на марше и на учениях, так что с уверенностью могу сказать, что никогда не служил с лучшим контингентом… я имею в виду, за пределами Рима. Мне представилась возможность оценить потенциал Антония, Феликса и Туллия, и увиденное меня полностью удовлетворило. Вы отличные командиры. Что же касается недавних назначений…

Он всем корпусом развернулся к Макрону с Катоном, и на его суровом лице промелькнула улыбка.

– Я ознакомился с вашими послужными списками и рад, что вы служите под моим началом. Ты, Макрон, имеешь двухлетний опыт командования центурией, множество наград и самые хвалебные отзывы, причем не только от легата, но и от командующего. Уверен, в рядах моей когорты ты используешь все возможности, чтобы приумножить свои заслуги.

На какой-то миг Макрон испытал горькое негодование. Как-никак он прослужил «под орлами» пятнадцать лет. Пятнадцать лет труднейшего опыта, опаснейших сражений. Он сильно сомневался в том, что кто-нибудь из земляков, оставшихся в маленькой рыбацкой деревушке на побережье Остии, узнал бы сейчас в нем того коренастого парнишку, который, бросив все, удрал в Рим, чтобы поступить на военную службу. Впрочем, все это и для него уже давно стало лишь туманным воспоминанием, а привычка к дисциплине помогла ему мигом подавить раздражение, вызванное покровительственным тоном начальника.

– Спасибо за доверие, командир, – промолвил он с напряженным кивком.

Максимий улыбнулся и перевел взгляд на Катона.

– Должен сказать, центурион Катон, что не у всех послужные списки одинаково длинные, однако бывает, что и в коротких есть что прочесть. Для столь юных лет у тебя имеются весьма примечательные достижения: я прочел, что ты ухитрился освоить одно из этих невразумительных местных наречий. Это может оказаться полезным. Ну и… посмотрим, как ты проявишь себя завтра.

– Надеюсь не разочаровать тебя, командир, – отчеканил Катон, хотя и ощутил укол уязвленного самолюбия.