– Вот! – один из солдат, кряхтя от усилия, отломал надрезанную ветку, бросил в трясину и тут же принялся резать следующую.

– Быстрее, чтоб вам сдохнуть! – кричал Прокул. – Быстрее, ублюдки!

Катон наконец отрезал ветку и, повернувшись, чтобы бросить ее рядом с первой, охнул:

– О нет…

Теперь над поверхностью были видны лишь голова и плечи увязшего легионера, отчаянно протягивавшего руки над трясиной навстречу товарищам. В правой руке Прокул по-прежнему сжимал копье. Прямо на глазах у Катона тело несчастного просело еще глубже, и ему плеснуло в рот всколыхнувшейся маслянистой водой.

– Дерьмо! – проревел, отплевываясь, Прокул. – Спасите меня!

Катон бросил свой нож и ступил на лежавшие поверх трясины ветки.

– Нет! – Метелл схватил его за руку. – Слишком поздно.

Катон вырвал руку, снова повернулся к Прокулу и увидел, что тот откинул голову назад, и глаза его расширились от ужаса, потому что грязь уже безжалостно подступала к его переносице. Еще миг, и над поверхностью остались лишь макушка да руки с судорожно пытающимися уцепиться за воздух пальцами. Потом и макушка пропала из вида: некоторое время темная вода на том месте, где она скрылась, пузырилась и булькала, потом все стихло. Неожиданно из трясины вынырнула рука Прокула со скрюченными пальцами, но они тут же медленно разжались, расслабились, обвисли и ушли под воду.

На миг воцарилась гробовая тишина: застывшие бойцы смотрели туда, где только что исчез их товарищ.

– Мать твою… – выдохнул кто-то.

Катон обессиленно опустился на траву, остальные медленно сели по обе стороны от него. На их глазах трясина медленно, словно нехотя, начала поглощать тушу оленя, и все, что они могли сделать, это созерцать со смешанным чувством потрясения и печали из-за смерти Прокула и терзавшего голода, усугубляемого видом постепенно исчезающего оленя. В конечном счете он был поглощен топью, грязная вода сомкнулась над окровавленной шкурой, и скоро на виду не осталось ничего.

Помедлив, Катон поднялся и заткнул свой кинжал обратно за пояс.

– Идем.

– Идем? – Метелл взглянул на центуриона и нахмурился. – Куда идем, командир?

– Обратно в лагерь.

– Но зачем?

– Здесь оставаться нельзя, – терпеливо пояснил Катон. – Туман поднимается. Нас могут увидеть.

– Да какая разница, командир, – отозвался Метелл с усталым отчаянием. – Рано или поздно это проклятое болото все равно всех нас прикончит.

Третья когорта добралась до долины через два дня после выступления из лагеря у Тамесис. Максимий отдал приказ ставить палатки и копать оборонительный ров, когда свет уже шел на убыль. Перед ними лежала узкая полоса земли, не более двух миль в поперечнике и восьми миль в длину. А дальше, за ломаной линией предгорий, насколько мог видеть глаз, простирался болотный край, унылая низина, поросшая тростником с вкраплениями чахлых деревьев, с темными озерцами и омутами да небольшими, поросшими дроком островками, выступавшими над водой, словно спины громадных подводных чудовищ.

С маленькой смотровой вышки, возведенной над воротами, центурион Макрон мог обозревать всю долину и видел дюжины тонких дымков, поднимавшихся над пологими склонами. Ближе к лагерю он заметил небольшие скопления круглых хижин и туманную дымку, висевшую над маленьким леском примерно на полпути через долину, что указывало на наличие там какого-то поселения. «Да уж, – подумалось ему, – мирная картина. В ближайшие несколько дней все это изменится».

Послышался стук железных гвоздей по деревянным ступеням, и в следующий момент над площадкой смотровой вышки появилась голова Максимия. Он выбрался на помост и тыльной стороной ладони утер пот со лба.

– Жаркая работенка.

– Так точно, командир.

– И для этого пришлось гнать людей так, чтобы мы добрались сюда дотемна?

– Так точно, командир, – откликнулся Макрон, бросив взгляд на легионеров, продолжавших работу над последним участком защитного рва и вала вокруг лагеря.

В ста шагах перед рвом, в одну разреженную шеренгу, был выставлен заслон. Солдаты в большинстве своем тяжело опирались на щиты и выглядели совершенно измученными. Вздумай враг напасть сейчас или пусть даже нынешней ночью, изнуренные бойцы вряд ли смогли бы должным образом защитить свой лагерь. Но, чтобы не быть несправедливым к Максимию, следовало признать, что необходимость выбирать между созданием надежных оборонительных укреплений и готовностью людей сражаться отравляла жизнь большинству командиров. По крайней мере, когда настанет утро, впереди у Третьей когорты будет лишь один недолгий переход, и уж тогда она будет готова встретить любую угрозу, способную появиться из болот.

Некоторое время центурион Максимий смотрел вниз, в долину, в направлении скрытого за деревьями поселения, а потом поднял руку и, указывая, спросил:

– Видишь холмик, вон там, возле леса, за ручьем?

Макрон проследил за его взглядом и кивнул.

– На мой взгляд, это прекрасное место для устройства более постоянного лагеря. Хороший обзор во всех направлениях, и вода рядом, так что не придется о ней беспокоиться. В самый раз для нас, как по-твоему?

– Согласен, командир.