Затрезвонил прямой.

— Извини. — Максаков снял трубку.

— Труп на чердаке, на Поварском. Вроде не криминальный. Твои поедут?

— Сейчас машина вернется, и кого–нибудь пошлю. Прошлый раз участковый тоже сказал «без внешних», а в морге тридцать два колото–резаных насчитали. Они что, внутренние были?

— Ладно, передам, чтобы без вас не оформляли.

Радимова поежилась.

— Ужасы какие рассказываешь.

— Не бойся. Продолжай.

— Короче. Мальчик — прелесть. Девятнадцать лет. Белокурый как Аполлон. С меня пылинки сдувает. Цветы, подарки…

— Извини, Ира. — Максаков подался вперед. — Я правильно расслышал? Двадцать два?

Она фыркнула.

— Не хами, Мишка. Мне тоже ещене семьдесят.

— Просто, мне помнится, тебе нравились…

— Разонравились! Ты будешь слушать?

— Конечно, конечно.

— В общем, все было хорошо, мы жили у меня, а вчера прихожу — у дома менты! Ой, извини, милиционеры! Ждут его. Оказывается, он у одного своего должника, с которым в одной камере сидел…

Максаков прыснул.

— Так Аполлон еще и судим?

— Что ты! Он просто в «Крестах» сидел, его подставили.

— А, ну тогда другое дело.

Ирка кивнула.

— Там им вымогалово шили, но терпила был должен и, когда сменили положнякового адвоката…

«Вымогалово, терпила, положняковый». Максаков думал, что криминалитет плотно входит в нашу жизнь. Еще несколько лет назад Радимова, профессорская дочка и выпускница университета, не знала таких слов, а сегодня умело оперирует ими. Дань моде или уже привычка? Пишем «правовое» — читаем «бандитское». Время «бизнес–групп».

— …выпустили до суда на подписку. Но это ерунда. Он просто пришел к тому уроду, которого в камере грел, и отобрал машину. Ну, на время, пока тот не рассчитается. А этот урод пошел и заяву бросил в сто сорок четвертое отделение милиции. Ленечку теперь ищут. Он готов прийти и все объяснить, только чтобы не били и не закрыли. Можешь помочь? Пожалуйста, Мишенька!

Максаков вздохнул. Влезать в чужие дела и вызывать лишние разговоры не хотелось. С другой стороны, если у ребят с Комендантского материал, то тогда он и им сумеет помочь, и для Иркиного хахаля проблемы решит.

Дверь открылась. Заглянул Андронов, оценивающим взглядом окинул изящно откинувшуюся на спинку дивана Радимову и положил на стол лист бумаги.

— Рапорт, Алексеич.

Максаков кивнул.

— Съезди пока на Мучной. Там вроде не криминал. Адрес в дежурке.

Андронов кивнул.

— Девушку не надо подвезти?

— Она сама себя может подвезти. Давай, езжай.

Андронов улыбнулся Радимовой и вышел. Она внимательно посмотрела на Максакова и покачала головой.

— Суров ты. Или ревнуешь?

— Где уж мне. Тебе милиция какие–нибудь телефоны оставляла?

— Конечно. — Она протянула визитку. — Слышала, ты опять один. Кто была твоя последняя жена?

— Женщина. — Максаков присвистнул, глядя на визитку. — Прямо рекламный проспект какой–то.

На красном пластиковом квадратике, в обрамлении золотой вязи, были рельефно отпечатаны черные наручники. Под ними готическими буквами выведена надпись. «Хомяков Максим Николаевич. Оперуполномоченный уголовного розыска. Лейтенант милиции». Судя по званию, хозяин визитки работал в милиции не слишком долго.

— Молодой? — спросил он у Ирки, набирая номер телефона.

— Такой же, как мой, — кивнула она. — Симпатяга. В баньку предлагал сходить, в бильярд поиграть.

— Да? — Голос в трубке был звонким, с блатной интонацией. На заднем плане орал магнитофон и кто–то тоненько вскрикивал.

— Начальник «убойного» Архитектурного Максаков. Хомякова можно услышать?

— Я это. Секунду.

В трубке что–то брякнуло.

— Кончай эту сучку здесь дуплить, тащи в спортзал, — сказал кому–то хозяин кабинета. Магнитофон смолк. — Алло! Слушаю! Извини, братан, по малолеткам работаем. Кражу поднимаем.

Максаков хмыкнул. Радимова сползла на самый краешек дивана и прижала руки к груди.

— Слушай, коллега, ко мне тут знакомая обратилась. Вы ее мужика ищете по вымогалову. Он как бы готов прийти, но боится. Фамилия у него…

— Богданов, — подсказала Ира.

— …Богданов.

— А, есть такой, — бодро согласился Хомяков. — Коза у него знатная, повезло тебе.

Максакова передернуло, но он промолчал. Быть просителем всегда сложно.

— Материал у нас, — продолжал Хомяков. — Скажи пацанам — пусть не ссут. Этот блудняк просто так не рассосется. Надо, чтобы они подъехали перетереть. Утрясем, и все будет ровно. Ништяк все будет. Дуплить и закрывать их никто не будет. За базар отвечаю. Главное — все косяки снять, чтобы непоняток не было.