— Тебе нужно сбросить четыре фунта, — сказал он ей, подходя к станку. — Я же танцор, а не грузчик.

 Он выполнил плие, пока Линдси захлебывалась от ярости.

 — Я больше не обязана морить себя голодом ради тебя, Ник.

 — Ты забыла, я теперь руководитель. — Он вежливо улыбнулся ей и продолжил разминку.

 — Ты забыл, — тут же ответила она, — я теперь не в труппе.

 — Дело лишь в оформлении документов. — Он жестом пригласил ее присоединиться к нему.

 — Мы оставим вас. — Как только Сет заговорил, Линдси повернулась к нему. Николай наблюдал за их зрительным контактом. Он понял, что этот мужчина ничего не упускает. — Позволим вам побыть наедине.

 — Прошу, — сказал Николай, прежде чем Линдси смогла что-то возразить. — Вы должны остаться.

 — Да, Ник просто не может работать без зрителей. — Она улыбнулась и подалась вперед, чтобы коснуться руки Сета. — Не уходите.

 — Пожалуйста, дядя Сет. — Рут сжала руку Сета, придя в восторг от возможности наблюдать импровизированное представление двух своих самых любимых танцоров. Ее глаза потемнели от предвкушения.

 Сет заколебался. Он наградил Линдси одним долгим, серьезным взглядом.

 — Хорошо.

 К нему вернулся официальный тон, и это беспокоило Линдси. Она направилась к станку, раздумывая над тем, почему же близость между ней и Сетом настолько неуловима? Она непринужденно разговаривала с Николаем, пока они вместе разогревались, но он заметил, что ее взгляд часто возвращается к отражению Сета в зеркале.

 — Как давно ты его любишь? — тихо прошептал Николай, чтобы только Линдси могла его услышать. Она резко оглянулась. — Ты никогда не могла ничего скрыть от меня, ptichka. Очень часто друг видит намного больше, чем любовник.

 — Я не знаю. — Линдси вздохнула, чувствуя появившуюся внутри тяжесть. — Временами мне кажется, что целую вечность. 

 — Твои глаза так печальны. — Он остановил ее, когда она собралась отвернуться, и коснулся ее щеки рукой. — Скажи, моя маленькая пташка, неужели любовь настолько трагична?

 Линдси покачала головой, стараясь избавиться от дурного настроения.

 — И это я слышу от русского? Любовь должна быть трагичной, разве нет?

 — Это же не Чехов, ptichka. — Потрепав ее по щеке, Николай подошел к музыкальному центру. — Думаю, Шекспир тебе сейчас как раз подойдет. — Он на секунду оторвался от выбора дисков. — Ты помнишь второй па-де-де из «Ромео и Джульетты»?

 Взгляд Линдси смягчился.

 — Конечно, помню. Мы репетировали его бесконечно. Ты дернул меня за пальцы, когда их свело, потом еще бросил в меня потным полотенцем, когда я пропустила соте.

 — У тебя хорошая память. — Он поставил диск и выбрал композицию. — Иди сюда и станцуй со мной, ptichka, во имя прошлых и будущих лет. — Николай предложил Линдси руку. Как только они соединились, началось волшебство.

 Их пальцы соприкасались, затем вновь расходились. Линдси тут же ощутила юность, надежду и остроту первой любви. Они с Ником следовали за музыкой и плавно соединялись. Когда он поднял ее первый раз, Линдси почувствовала, что она будто бы навечно потерялась в музыке и эмоциях.

 Рут наблюдала за ними, едва дыша. Хотя танец на первый взгляд казался достаточно простым, ее знания позволяли в полной мере оценить всю его сложность и трудоемкость. Это была романтика в чистейшем виде: мужчина и женщина, неуклонно погружающиеся в пучину первой любви. Музыка вибрировала, наполненная глубокой и обреченной любовью. Все это ясно выражалось в глазах Линдси, когда она смотрела на Давыдова. Здесь была не дразнящая дерзость Дульсинеи, а уязвимость девушки, влюбленной впервые. Когда они опустились на колени, потянувшись друг к другу кончиками пальцев, сердце Рут готово было разорваться от красоты этого момента.

 Еще несколько секунд после окончания музыки танцоры оставались неподвижными, встретившись взглядами и касаясь друг друга лишь пальцами. Затем Давыдов улыбнулся, пододвинулся ближе и обнял Линдси. Она тихонько дрожала под его ладонями.

 — Кажется, ты действительно еще не вылетела в трубу, ptichka. Возвращайся со мной. Ты нужна мне.

 — Ох, Ник. — Опустошенная, она положила голову ему на плечо. Она забыла глубину того удовольствия, которое испытывала, танцуя с ним. И все же сама суть этого танца лишь усилила ее чувства к Сету.

 Если бы у нее была возможность вернуться с ним в заснеженный дом, отрезанный от всего мира, она бы сделала это, не задумываясь. Казалось, ее мысли были отравлены ее желаниями и сомнениями. Она прижалась к Нику, будто он был ее якорем.

 — Она была не так плоха, — произнес Николай, с улыбкой посмотрев на Сета и Рут над головой Линдси.

 — Она была великолепна, — ответила Рут хрипловатым, переполненным эмоциями голосом. — Вы оба были великолепны. Правда ведь, дядя Сет?

 Линдси медленно подняла голову. Когда она посмотрела на Сета, ее глаза до сих пор были наполнены любовью.