— Партитура струнного квартета нашего славного маэстро Доницетти. Знаете ли вы эту музыку?

— Нет, — сказал Верди.

Стул, на который сел Анджиоло Росси, оказался скрипучим. Молодой человек смущенно вскочил с места. Алинови обернулся.

— А вы, синьор Росси, подождите. Я займусь вами несколько позже.

— Делайте, как вам угодно, синьор маэстро, — сказал Росси. У него был совсем растерянный вид. Он пересел на стул к самой двери.

Верди у рояля просматривал глазами доницеттиевский квартет.

— Ну, давайте, давайте, — сказал Алинови.

Верди положил руки на клавиши.

— Это переписано весьма неаккуратно, — сказал он, — здесь очень много ошибок.

— Вы так думаете?

— Да, — сказал Верди, — я в этом уверен. Посмотрите сами, синьор маэстро. — И он указал Алинови на некоторые гармонические сочетания, звучавшие фальшиво.

— Хорошо, хорошо, — сказал Алинови. — Играйте так, как вы считаете правильным. Подойдите сюда, синьор Росси, посмотрим вместе, как Джузеппе Верди будет выправлять ошибки переписчика.

Анджиоло Росси подавил вздох. Он подошел к роялю нехотя. Он слышал о том, что экзаменующимся дают иногда читать музыкальные произведения, переписанные заведомо с ошибками. Так испытывают слух и знание правил гармонии. Росси не на шутку перетрусил. Верди не останавливаясь и в надлежащем быстром движении разыгрывал первую часть квартета Доницетти. Маэстро Алинови глядел в ноты и, глядя в ноты, думал: «Да, это настоящий музыкант. Чутье гармонии у него тончайшее. Читает квартет впервые и видит все ошибки и выправляет их сразу. Все до единой! Ни одной не пропустил. Да, это музыкант!»

Когда Верди кончил первую часть квартета, синьор Алинови положил ему руку на плечо.

— Дальше? — спросил Верди. Он поднял голову и смотрел на Алинови снизу вверх.

Синьор Алинови улыбнулся.

— Нет, друг мой, — сказал он, — дальше играть не надо.

Он чувствовал симпатию к этому юноше. Он не встречал среди молодежи еще никого, кто бы так тонко понимал язык музыки и так остро чувствовал ее законы. Это пленило маэстро.

И вдруг — непрошенная мысль: а что, если Верди знал этот квартет? Но сразу же и с негодованием маэстро отбросил от себя неизвестно почему возникшее подозрение. Нет, нет, этого быть не может! Квартет нигде не исполнялся, переписан в одном экземпляре. Рукопись хранится у маэстро Симона Майра. Где было Верди взять этот квартет?..

И тогда, ни слова не говоря, он открыл шкаф, где хранились его собственные сочинения. Маэстро Алинови был плодовитым композитором. Он с одинаковой легкостью писал музыку светскую и духовную, арии и мессы.

— Познакомьтесь-ка вот с этим произведением. — Он поставил на пюпитр партитуру собственного, недавно законченного им Gloria, написанного для хора и оркестра.

— Прочитайте-ка это.

Маэстро Алинови раскрыл толстую тетрадь и стал перелистывать страницы. Партитура была довольно сложной. Маэстро проглядывал ее с удовольствием. Он торопил Верди:

— Начинайте, начинайте!

Верди внимательно рассматривал ключи и вглядывался в почерк маэстро. Потом стал играть.

Синьор Алинови был счастлив. Юноша из Буссето доставлял ему истинное наслаждение. Партитура под его пальцами оживала во всей неприкосновенности строгих полифонических построений, столь любезных сердцу придворного органиста. Маэстро забыл, что перед ним экзаменующийся. Он принимал участие в исполнении своего произведения, подыгрывал правой рукой на дискантах, отбивал такт ногой. И неожиданно запел, громко и необыкновенно высоким голосом. И казалось нелепым, что у такого крупного, тучного человека такой тонкий и даже визгливый голос.

Синьор Алинови хлопал Верди по плечу.

— Молодец, молодец! Настоящий музыкант! Хороший музыкант! Образованный музыкант! Учителя ваши могут гордиться вами.

Маэстро Алинови разволновался. Уф, даже жарко стало! Он вытирал лоб платком. Потом опять похлопал Верди по плечу и отпустил его.

— Идите, идите! На сегодня довольно. Addio, addio. Приходите завтра. Утром. К восьми. А теперь идите! Идите с богом. — Потом обернулся. — Ну, синьор Росси из Гуасталлы, очередь за вами. Покажите… Эге, да где ж он?

— Он просил извинить его, — сказал Баттиста, — он ушел. Почувствовал себя нездоровым и ушел.

Вечером подеста Джан-Бернардо Петторелли просил разрешения посетить синьора Алинови. Ему хотелось услышать из уст самого маэстро об успехах молодого Верди. И Алинови не заставил себя просить. Он от всей души поздравил подесту. Ибо не каждый город может похвалиться тем, что в его стенах вырос столь выдающийся музыкант. И подеста ушел в самом прекрасном расположении духа.

На другой день, когда слуга доложил синьору маэстро Алинови, что пришел Джузеппе Верди, на колокольне церкви Санта Мария Новелла только что пробило восемь. Маэстро еще не завтракал, но он тотчас поспешил в зал. Молодой Верди стоял у окна и смотрел в сад.