— Что такое?

— Есть новости, — сообщил Бернард. — Великие, грандиозные новости! Сенсация — высший класс!

— Какие еще новости? Ну-ка, послушаем.

— Прямо не знаю, сказать вам или нет… У вас, наверное, и без того куча своих дел, — Бернард был явно раздражен тем, что его не взяли в первый поход к морю. Оно и не удивительно: всякий другой на его месте — даже вы или я — был бы, пожалуй, раздражен ничуть не меньше.

— Брось выделываться, — сердито сказал Фрэнк, хватая Берни за ухо. Бедняга завопил благим матом, в ответ на что из распахнутого окна гостиной послышался голос мамы:

— Дети, дети, сейчас же перестаньте! Что у вас там за гвалт?

— Ничего, мама, все в порядке, — откликнулся Фрэнсис. — Ладно, Берни, не будь таким вредным, выкладывай свои новости.

— У меня болит ухо! — такова была единственная информация, которую они смогли выудить из упрямца Бернарда. Стоит ли говорить, что информация эта не показалась им столь уж ценной.

— Хорошо, — сменил тактику Фрэнсис, — у нас тоже есть кое-какие известия, но мы вам ничего не скажем, верно, Мэвис?

— Нет, нет, погодите! — заволновалась Кэтлин. — Давайте не будем ссориться в первый же день. Наша новость в том, что эти люди вчера и в самом деле поймали русалку. Теперь они будут показывать ее за деньги, если прежде она не умрет от расстройста или не знаю еще от чего. А теперь рассказывайте, что у вас.

Фрэнсис разжал пальцы, до последней минуты державщие многострадальное ухо Бернарда, и повернулся к Мэвис.

— Вот тебе и недостающая деталь… — медленно произнес он. — Где они держат русалку?

— Она сейчас в цирке. В Бичфилде открылась ярмарка, и там есть цирк-шапито. Так что же ваша новость? — нетерпеливо спросила Кэтлин.

— После завтрака, — бросил Фрэнк и обернулся на голос, звавший их к столу. — Да-да, мама, сейчас будем! Не дуйся, Берни, — когда мы расскажем тебе наш секрет, ты и думать забудешь о своем идиотском ухе. Значит, решено: встречаемся на мельнице через минуту после завтрака. Там и обсудим все детали. Уже идем, мама!..

— Ты был прав, когда говорил о двух русалках, — шепнула ему Мэвис. — Они обе, конечно, не могут быть Владычицами моря… Но тогда которая из них?

— В любом случае мы должны спасти ту, что попала в плен, — ответил Фрэнк. — Не забывай: они умирают в неволе.

Главный вопрос, волновавший всех детей, заключался в следующем: «Отправится ли мама в цирк вместе с нами, или она будет занята и разрешит нам идти одним?» От этого зависело очень многое. Однажды так уже было: прошлым летом, когда они всей семьей отдыхали в Бэкингемшире, родители отпустили их посмотреть передвижной зверинец, предварительно взяв с них обещание ни в коем случае не трогать зверей руками. Они сдержали данное слово, хотя из-за этого и случился весьма обидный конфуз, когда дрессировщик на глазах у всей публики предложил им погладить ручного волка, который выглядел ничуть не страшнее обычной овчарки. «Нет, спасибо», — вежливо отказались они. «Что, перетрусили? — засмеялся дрессировщик. — Тогда бегите скорее домой и спрячьтесь за мамочкину юбку». При этом все вокруг расхохотались самым что ни на есть оскорбительным образом. В цирке, разумеется, дело должно обстоять по-другому — лошади и прочие звери находятся там достаточно далеко от зрителей, и дети надеялись, что им не придется еще раз давать подобное опрометчивое обещание. Если же мама решит пойти с ними, ее присутствие создаст дополнительнве сложности, которых — как они прекрасно понимали — и без того будет немало при попытке вызволить русалку из плена. Оставалось только надеяться, что у мамы в тот день найдутся неотложные дела, и она отпустит их на представление одних.

— Но если она опять возьмет с нас слово не трогать никаких зверей, вся затея провалится, — сказала Кэти. — Мы ведь не можем спасать русалку и при этом к ней не прикасаться.

— Ничего подобного, — тут же нашлась Мэвис, — русалка — это тебе не зверь. Она все равно как человек, только подводный, и потому такие обещания ее не касаются.

— А вдруг это не тот вид русалок, которые выглядят как человек? — предположил Бернард. — Вдруг она будет похожа на тюленя, как про то писали в газете?

— Это исключено, — отрезал Фрэнсис. — Дались тебе эти тюлени! Забудь о них вообще.

Данный разговор происходил в небольшом садике перед домом, на втором этаже которого как раз в это время мама занималась распаковкой привезенного ими багажа.

— Мэвис! — позвала она из распахнутого окна. — Я что-то никак не могу найти… Впрочем, будет лучше, если ты поднимешься сюда и поможешь мне разобраться с вещами.

— Я пойду к маме наверх, — сказала Мэвис и, медленно направилась к дому.

Однако уже через несколько минут она выбежала обратно и радостно сообщила:

— Все в полном порядке. Сегодня днем мама поедет на вокзал встречать папу. До обеда мы будем играть на пляже — кстати, я узнала, что на обед будет жареный кролик и пирог с яблоками, — а после обеда мы сможем сходить в цирк. Причем мама ничего не сказала насчет обещаний не трогать животных.

Итак, с программой на день все было ясно, и они, прихватив лопатки и ведра, зашагали в сторону моря по той же дороге, какой шли утром Фрэнк и Мэвис. «Ела камни!» — вскричала, завидев их издали, уже знакомая овсянка и вновь не получила ответа — у приличных людей не принято откликаться на подобные глупости.