– Почему я ещё не там? – пробормотал я. – Столько ловушек…

– Потому что ты чтишь закон! Не торгуешь оружием и не крадёшь чужую собственность.

– Откуда у меня оружие?

– С Тони заведешь, наверное… У парней наших у всех имеется, а то ифы подловят и в залив окунут. Давай смарт. – Девушка скинула мне схему опасных улиц города и заодно другую, про которую и начала говорить: – А вот эта карта показывает, где стоят терагерцовые камеры…

– Что за ифы?

– А? Исламо-фашисты, есть у нас такая банда. Они на Полосе за больными и нариками охотятся, чтобы на органы их порезать. Поросятами тоже занимаются. Не перебивай, симатта. Вот, видишь? Этих камер пока не очень много, они в основном рядом с крупными маркетами стоят и в разных общественных местах. Весь деловой центр, стадион, рыбный рынок, кинотеатры всякие. Грузовой и пассажирский порты, чтобы грузы и людей просвечивать – там вообще повсюду. Причём эти данные не только внутри фирмы остаются, которая терминал арендует, но и в полицию поступают. Если автоматика заметит в грузе что-то подозрительное. Короче, где большие скопления товаров и народа. Терагерцы насквозь тебя просветят, через любую стену достанут. Взрывчатку вообще на раз выявляют. Пушку ещё можно скрыть, если пластиковая, а на бомбы всякие у них просто зверский нюх. Понял? А на всех прочих перекрёстках простые камеры висят. Картинка с них дорожной системой обсчитывается – если авария или ещё какие беспорядки, комп со спасателями сам связывается. Видел же вертолёты?

– Само собой… Что делать-то, Аоки? Не ездить под терагерцами, что ли?

– Программа начинает зудеть динамиком смарта, когда ты приближаешься к зоне охвата терагерцами. Моментом тормози и маскируй оружие в байке, а пластид или какую ещё гаракуту выбрасывай. Или поворачивай назад. Понял, Егор? – Она повернулась ко мне боком и строго уставилась прямо в глаза. – Иначе финиш, доездился. Считай себя потерянным для нормальной жизни в нашем закутке системы.

– Я не понял. А как же вы на склады Микемото ездите? Там ведь, получается, везде эти камеры стоят.

– Ты забыл, кто у Тони отец? – рассмеялась она. – Уж он-то умеет управлять автоматикой на своей территории, поверь. Арендатор же. Нам Пец сильно помог, признаюсь, без трояна было бы трудно.

Тут чиппер стал делать нам знаки, что пора сваливать, и мы были вынуждены уйти. Клиент у него требовал чего-то серьёзного. По правде говоря, я даже рад был, что мы вырулили наружу. От шума и машинных запахов у меня уже голова кружилась. Или это от всяких «подрывных» сведений, что на меня свалились?

– Только про две кнопки на смарте запомнил, – признался я.

– Это уже хорошо… Жалко, не успели тебе карчип поставить, – проговорила Аоки рассеянно, – чтобы с мастерскими заморочек не было… Ладно, в другой раз.

Она остановилась на развилке дороги, пропуская поток пеших и моторикш с грузовыми тележками. Я притормозил рядом.

– У Тони через две недели день рождения, – сказала девушка. – Я всё думаю, что ему подарить. Заглянем на эту толкучку? – Она кивнула на рынок с нихонскими народными промыслами. – Думаю в кимоно нарядиться.

– Было бы симпатично, наверное.

Мы прямо на байках медленно поехали между открытыми лавками. Я в основном следил за тем, чтобы нас не облепляла ребятня и не пыталась что-нибудь свинтить. А девушка примерялась к разным ивовым корзинкам и фигурным конструкциям из фарфора и железа. Они, оказалось, чайники над огнём держат. У одной бабки Аоки чуть каго не купила – плетёную корзинку. Но потом кое-как отделалась.

– Магэмоно! Купите, госпожа! – оглушил нас зычный женский бас.

– Кабадзайку! – возразила соседняя торговка. Перед ней лежали горы берёзовых поделок. – Хокурикские кабадзайку!

В общем, продавцов тут было в несколько раз больше, чем зевак. Если бы не туристы, промыслам пришлось бы совсем туго. Аоки не выдержала и приторочила к седлу небольшой овальный контейнер для пищи, мастерски сплетённый из ивовых и пластиковых прутьев.

– Сестрёнке подарю, – хмуро сказала она.

Ещё она на инро и нэцкэ заглядывалась, но не стала их брать. А мне традиционное нихонское оружие хотелось поглядеть, но я не стал в одиночку его искать. Одна только лавка и попалась. Я повертел в руке массивный нож с узорной заклёпкой мэнуки в форме головы какого-то божка. Он зубами скреплял лезвие ножа с рукояткой.

– Возьмите, – пристал торговец, седой отоко. – Всего пять тысяч иен.

Пришлось срочно отвалить. Таких денег на обычный нож у меня не было.

– Погоняем? – предложила Аоки.

Мы выехали с рынка и покатались по местным эстакадам. Они хоть и пустые были, но сильно замусоренные. На некоторых, самых нижних, бездомные соорудили себе халупы из всяких обломков, и ездить там было невозможно из-за гор хлама. И воняло био-тойрэ, несмотря на крепкий осенний ветер. А верхние уровни эстакад ещё ничего были, там здорово оказалось. Только опасно. Трещин очень много, и под байками вполне могла дорога обвалиться – мне так казалось. Но на самом деле, конечно, у них запаса прочности лет на сто хватит. Всё, что могло, тут уже обрушилось или было снесено строителями тридцать лет назад.

Часа в четыре я к родителям поехал. Бабушки на скамейках, понятно, мой новый байк заметили и стали показывать на него пальцами, качая седыми головёнками. А я спокойно приткнул его на крошечной стоянке и сразу вошёл в пансионат.

В комнате родителей толокся медицинский робот. На его экране торчала физиономия доктора, тот уверял мамашу, что у неё с анализами всё в порядке. Окаасан не очень верила, по-моему. Пока она общалась с врачом, я подрулил к папаше. Он скучал на футоне, потому что не мог толком смотреть голик – нельзя было включить звук. Я сунул ему в сухую ладонь пяток таблеток.