Проезжая мимо своего дома, княгиня заметила, как из подъезда вышли чекисты, последним выходил человек с коротко стрижеными усиками. Тот внимательно всматривался в удаляющийся трамвай. Анастасия встретилась с ним взглядом, и внутри у нее похолодело. В его глазах что-то переменилось, как если бы он ее узнал, но уже в следующую секунду задрал голову вверх, показывая рукой на окна ее квартиры. Трамвай громко зазвонил, распугивая беспечных пешеходов, и свернул за угол, оставил позади чекистов, автомобиль, стоявший у входа, голубей, прятавшихся на чердаке, а вместе с ним и дом, в котором она прожила не один год…

Судьба благоволила к Анастасии. Лишившись всего, она переехала в Париж, откуда по истечении года перебралась в Лондон к своей дальней родственнице, графине Бобринской. Некоторое время Раевская занималась тем, что обшивала местную знать, и ее платья пользовались невероятным спросом – как среди эмигранток, так и среди местной аристократии. Так что на пошив одежды к ней обычно записывались за месяц вперед.

А еще через год она приглянулась молодому аристократу – отпрыску герцога Саффолка, вхожему в Букингемский дворец, Артуру Брэндону. И вскоре из однокомнатной квартиры на рабочей окраине Анастасия перебралась в роскошный особняк, расположенный в престижном районе Кенсингтон, давно обжитом знатью.

Еще через два года родился их общий сын Уильям, сделавший впоследствии блестящую карьеру, одно время он был даже заместителем министра флота. А если учитывать, что Великобритания островное государство, то можно было без сомнения сказать, что он был весьма значительной фигурой.

В России княгиня Раевская после своего отъезда в восемнадцатом году побывала лишь однажды, в составе деловой делегации, организованной в рамках англо-советского сотрудничества. После официальной части визита она направилась в Староконюшенный переулок, где проживала до самой Октябрьской революции и где когда-то была близка с Григорием Распутиным.

Родной московский район изменился, и, надо признать, в худшую сторону: там, где когда-то радовали глаз зеленые тенистые скверы, стояли безвкусные белые коробки со множеством окон, а прежние особняки, поражавшие богатыми фасадами и имперским величием, значительно обветшали и с облупившимися стенами выглядели убого.

На втором этаже в бельэтаже, где проживала ее семья, теперь размещались едва ли не полсотни жильцов, и оставалось удивляться, каким образом им удается поместиться на сравнительно небольшой площади.

Муж Анастасии Раевской стоял рядом и, глядя на покрасневшие глаза супруги, лишь слегка кивал, понимая, что она находится под впечатлением накативших воспоминаний. Княгине хотелось пройти в квартиру и посмотреть на тайник, где находилась небольшая шкатулка с дорогими вещами: шифром фрейлины, флакончиком с водой и несколькими фотографиями. Однако присутствие незнакомых людей удерживало ее от опрометчивого шага. Пусть останется все как есть.

А еще на чердаке оставалось лежать яйцо Фаберже… Во всяком случае, в подобное хотелось верить.

Все эти годы княгиня Раевская внимательно отслеживала всю информацию о пасхальных яйцах Фаберже, иногда появлявшихся на аукционах. Не заглядывая в справочники, она могла сказать, где находится каждое из них. Большая часть изделий помещалась в Московском Кремле, в специально оборудованном зале. Вот только яйцо «Ангел-Хранитель» оставалось в безвестности. Его не было ни в музеях, ни в частных коллекциях, оно не выставлялось на аукционах. А в полном каталоге об изделиях семейства Фаберже под небольшой некачественной фотографией имелось лишь скупое сообщение о его утере. А из этого можно было сделать вывод, что оно или безвозвратно погибло, доставшись какому-то случайному человеку (яйцо могли просто разобрать на части, золото переплавить, а камни по отдельности продать ювелирам), или по-прежнему находилось на своем месте и дожидалось своего часа.

Из России Раевская возвращалась в подавленном состоянии, дав себе слово более никогда не возвращаться в Москву. Никто, даже самый близкий человек, муж Артур, не знал о ее тайне.

И вот теперь, по прошествии шестидесяти лет, она решила поделиться секретом со своей внучкой, деловой молодой женщиной, несколько лет назад возглавившей семейный бизнес после смерти отца. Маргарита осталась для него единственным близким существом. Дочь, давно уже немолодая женщина, после смерти мужа уехала в Америку и пыталась устроить свою личную жизнь. Судя по тоскливым письмам, что она порой отписывала, получалось у нее скверно.

Взяв фотографию в дорогой золоченой раме, Анастасия спросила внучку, сидевшую напротив в мягком низком кресле:

– Маргарет, ты знаешь, что это за человек?

На фотографии была запечатлена княгиня Анастасия Раевская в обществе крепкого мужчины с большой черной бородой. Привлекал внимание его взгляд – пронзительный, цепкий, почти яростный, невольно создавалось впечатление, что вместо глаз в орбиты были вставлены полыхающие уголья. Он бережно, почти трогательно прижимал к себе за плечи Анастасию, которая прильнула к нему, будто былинка к земле в сильную бурю.