— Здравствуйте, девчата!

— Здравствуйте.

Трактор остановился.

— С вечера работаем, уже две нормы выполнили. Можно и отдохнуть, — сказала одна из девушек.

Не видя ни одного мужчины, я удивилась:

— А где же ваш тракторист?

— А вот Дуня, — ответили они хором, показав на высокую стройную девушку в комбинезоне.

— Дуня у нас молодец. Когда ее в Германию хотели отправить, она убежала из Вороновки и жила в Киеве до тех пор, пока фашистов из нашей деревни не выгнали.

— Все уже расписали, — недовольно проговорила Дуня.

— А вы докторша, наверное? — присматриваясь ко мне, спросила девушка, стоявшая рядом с Дуней.

— Нет, я не врач. Я артиллеристка. Здесь воевала и была ранена!

— Здесь были ранены? — удивились девушки. — А чего вы сейчас сюда приехали?

— За мужем.

— Или у вас в армии не хватает женихов, что вы сюда едете? У нас их нет совсем, — сказала Дуня.

— За мужем, а не за женихом.

И я рассказала девушкам о письме и спросила, не знают ли они Тамару Максимовну Васько.

— Как же не знаем!.. Не Гришка ли ваш муж?

— Да, моего мужа зовут Гришей, — ответила я.

— Он жил у них на квартире, а потом его забрали наши, как пришли. А Тамара мне сказала, что он женился на ней! — проговорила одна из девушек.

— Как женился? — не поверила я своим ушам. — Он что, с частью останавливался здесь?

— С какой там частью! Он два года жил тут в оккупации.

— Он калека? — искала я оправдания.

— Да нет. Здоровый. Он сам говорил, что у него жена на фронте была, да погибла. Ему сказали, что вы погибли здесь, на Украине, в сорок первом году.

— Что же он делал здесь при немцах?

— Что? Работал у них в строительной конторе.

— Неправда! — крикнула я, сама испугавшись своего голоса. — Не может этого быть!

— Что вы на нас кричите, мы же не виноваты в том, что ваш муж… — начала Дуня, но, взглянув на мое лицо, замолчала.

— Простите меня, девушки, — через силу проговорила я. — Покажите, где живет эта Васько.

Одна из девушек пошла за мной.

«Не может быть, чтобы он работал у немцев, пока я воевала. Нет, это ошибка, не может быть, чтобы он сидел сложа руки и спокойно смотрел, как эти бандиты убивают наших людей, топчут нашу землю. Он не такой», — думала я.

Девушка издали показала мне угловой дом под железной крышей и вернулась обратно.

Я поднялась по ступенькам крыльца и вошла в комнату. Хозяева собирались завтракать. При виде меня они замолчали и насторожились.

— Тамара Максимовна Васько здесь живет?

— Да, — ответили мне.

Из другой комнаты вышла молодая женщина Я ей представилась:

— Тамара Александровна Сычева.

Она смутилась.

— Я хочу поговорить с вами наедине.

Женщина пригласила меня в другую комнату.

— Григорий Жернев здесь живет? — тихо спросила я ее.

— Жил здесь на квартире, — поспешила подчеркнуть она, — а теперь уже три месяца, как его забрали в армию.

— Вы знаете его адрес?

— Нет, не знаю. Писем от него не получаю.

— Он здесь жил в оккупации?

— Да, он попал в окружение, был ранен, мы его приютили. Знаете, он о вас много говорил, но ему передали, что вы погибли. Он рассказывал, как вы его спасли, — торопливо говорила она.

«Не для того я его спасала», — подумалось мне.

Хозяева пригласили меня завтракать. Но я не села к столу. Сказала, что пойду в военкомат узнать, куда направили мужа.

Меня начали уговаривать, чтобы я никуда не ходила, а легла бы отдохнуть после бессонной ночи.

Сдержанно поблагодарив, я взяла пилотку и вышла.

Прошла несколько дворов. Женщина у плетня поманила меня пальцем.

— Пойдите вон в ту хату, там живут старик со старухой, они вам все расскажут.

Видимо, в деревне уже успели узнать о моем приезде.

Поблагодарив женщину, я направилась к домику.

— Ох, доченька, не Гришкина ли ты жена? — засуетилась старуха.

— Да, была его жена.

— Моя родненькая, — чуть не плача, проговорила старуха. — Спасители вы наши, вызволили нас… Заходи в хату, заходи, — пригласила она, а сама побежала на огород звать деда.

В комнате старики начали рассказывать, перебивая друг друга.

— В сорок первом году тут были большие бои, — начала старуха.

— В окружение наши тут попали, — добавил старик.

— Да ты мне не мешай, — рассердилась старуха, — не мешай… Вышла я во двор после боя…