– Ну, такой он из себя, старичок плюгавенький, – начал вспоминать Потап. – Значит, волосенки седые, глазки бегают. Да, и еще голова у него вроде как редькой, треугольная какая-то. Я еще подумал, когда он пачку денег из кармана вынул: почему всегда в жизни бывает такая несправедливость?

– Ты что имеешь в виду? – нахмурился Игорь. – А то,

что сморчка этого почему-то до фига бабок, а у

меня, и Васьки моего из коробки – часто на обед один только

хрен без соли бывает. – пригорюнился Потап. – Вот скажи,

почему, раз ты такой из себя профессор, почему нам в этой

жизни совсем не поровну и деньги, и еда дается?

И Потап снова повернул к Игорю свою большую, дремучую голову, предлагая ответить на очередной философский вопрос, на который снова никто не отреагировал.

– Вот, посмотри, – протянул Игорь карандашный набросок, над которым они только что потрудились вместе с Юлей. – Похож этот человек, хотя бы приблизительно, на твоего заказчика?

– Да что там приблизительно: вылитый! Точно – он самый! Словно портрет на него из музея! Только в жизни дядька этот даже еще постарше, чем у тебя тут накалякан, – воскликнул Потап. – И чего ты меня только напрасно тут тогда пытаешь, раз и сам все знаешь? Пусти, а? На волю хочу.

– Смотри-ка, чего-то не похоже, чтобы этот мужичок больно сильно кошек обожал, – заметила Бабуся, тоже заглядывая в рисунок. – Наша Фаина Борисовна вон как всех своих мокрохвосток обжимает, да тютюшкает. А этот такую нежную, да породистую животину, как ты говоришь, шваркнул, как будто в мешке у него картошка насыпана. Нет, кошколюбец так бы не сделал, здесь какая-то другая собака зарыта. То бишь, кошка эта самая…

Послышалось, как в коридоре кто-то открыл ключом входную дверь. Игорь подумал: наверное, Ирина возвращается… – Руки за голову! Всем оставаться на своих местах!
–

вдруг раздался тонкий, знакомый голос. – Костиков, не двигаться! Иначе стрелять буду!

Игорь послушно положил руки за голову. Бабуся, ойкнув, тоже выронила из рук веник, и подняла

руки перед собой, как показывают сдающихся фрицев в фильмах про Великую Отечественную войну.

Потап все равно не мог поднять рук, потому что они у него были связаны за спиной.

Зато он поднял на дверь свои грустные глаза, и проговорил: – Ну вот, обещали, что не сдадите в ментовку, а сами уже позво-

нили. Потому что все люди – гады, – сделал он очередное

философское обобщение. – Кроме Васьки.

Но уже в следующую минуту Игорь опустил руки, потому что узнал в человеке, отдававшем команды, не кого-то еще, а своего бывшего однокурсника Олега Малышева, который теперь вовсю блистал на милицейском поприще.

Из-за спины Олега выглядывала Ирина, в глазах которой застыло сильное изумление – она тоже подняла руки, но исключительно для того, чтобы держаться за косяк, и не упасть от растерянности в обморок. Было ясно, что она совершенно, пожалуй, больше всех остальных не понимает, что здесь происходит.

За многие годы, начиная со школьной скамьи, у Игоря с Олегом Малышевым сложилась очень странная, своеобразная дружба: они были друзья-соперники, и являли собой две противоположности, которые друг друга вслух отрицают, но при этом молча постоянно ищут сближения.

Теперь же эти два молодых человека были разными совершенно во всем.

Начать с того, что Олег был коренастым пареньком маленького роста, с некрасивым, но подвижным и очень волевым лицом, так что рядом с ним Игорь порой казался просто каким-то барином из девятнадцатого века с задумчивым взглядом.

Олег сам называл себя человеком, которому все в жизни давалось благодаря настойчивости, энергии и характеру – он привык лично вырывать у судьбы ее скудные дары, не дожидаясь, когда та про него вдруг вспомнит.

По натуре он был несомненным и абсолютным трудягой, и его всегда страшно злило, когда кому-то везло просто так, «на дурака» – например, случайно выпадало продвижение по службе, выигрывался лотерейный билет, или кому-то вдруг само падало в руки неожиданное наследство.

Лично он привык везде и всего добиваться сам, но была одна сфера жизни, где его теория давала сбой.

Если еще в школьные, а тем более в студенческие годы Игорь Костиков буквально не знал отбоя от девушек, то Олег в этом смысле особой удачливостью не отличался, хотя в душе своему другу тайно завидовал. Наоборот, чем активнее Олег начинал добиваться расположения той или иной особы, тем сильнее девушки почему-то начинали от него разбегаться.

Наконец, поняв, что разомкнуть этот порочный круг он не в силах, Олег во всеуслышанье целью свой жизни объявил, как он выражался, «не глупых баб», а достижение карьеры, и в свои молодые годы был уже старшим следователем УВД по особо опасным преступлениям.