За период 975–977 гг. многие из епископов либо скончались, либо были низложены. Тибо, епископ Амьена, был осужден папой Бенедиктом VII [137] в начале 975 г. на соборе в Риме. Он отказался предстать перед областным церковным собором в Реймсе в воскресенье 3 июля под председательством архиепископа и явиться на второй церковный собор в субботу 24 сентября. Тогда Адальберон вместе с диаконом Стефаном, папским легатом, низложил Тибо и предал его анафеме (после 19 июля 975 г.).

В Бургундии Анастасий, архиепископ Санса, умер в 977 г. ночью, в воскресенье 7 января; он был погребен в аббатстве Сен-Пьер-ле-Виф. Его преемником стал Сегуин, [138] посвященный в сан в воскресенье 10 июня 977 г., в Сен-Этьенн д'Оксерр. Он не смог войти в епископский город из-за своего дяди по матери, Ренар, графа Санса, который опасался, как бы его племянник не приобрел слишком много влияния в городе. Сегуин тогда отлучил от церкви всю епархию с 1 октября 977 г. вплоть до начала поста; только 17 февраля 978 г, в первое воскресенье поста, его смогли возвести в сан. В то время началась эпидемия, которая унесла множество жизней, Родной брат архиепископа, рыцарь по имени Изембард, умер 13 апреля. Готье в 977 г. был назначен епископом Отена. Ги, сын Готье, графа Вексена и Амьена [139] и Евы, дочери Ландрика, графа Дрё, к этому времени в епископстве Суассона заменил своего тезку Ги I, дядю графа Анжуйского, Жоффруа Серый Плащ.

Гадульф Нуайонский умер 24 июня 977 г. Его преемником Лотарь назначил своего родного племянника, Лиудульфа, сына своей сестры Герберги и Альберта, графа Вермандуа. Дом графов Вермандуа в то время был самым могущественным на севере и востоке Франкии и контролировал или прямо владел областями Вермандуа, Суассонэ, Нуайонэ, Омуа, Тарденуа Бовези и Ланнуа (частично), в Бургундии, Mo (город в регионе Труа), наконец, Турнези – епископств Турне тогда было объединено с Нуйонским. Вследствие этого клан Вермандуа оказывал сильное влиять на Каролингов.

В течение 977 г. влияние Лотаря, казалось, настолько упрочилось на Севере Франции, что он забрал у Тедона, епископа Камбре, владения, которые тот отнял когда-то у аббатства Сен-Аман-де-Мароль, возле Арраса, и вернул их обратно монахам; но пока он даровал иммунитет монастырю Сен-Квентен-ан-л'Иль, по просьбе аббата Арнульфа (Лан, 5 августа 977 г.), Оттон II, действуя мастерски, привлек на свою сторону коалицию, которая сформировалась в прошлом году, что отняло у Лотаря все надежды на главенство над епископством Камбре, Эно и Нижней Лотарингии. Вместо того чтобы, как все ждали, отомстить за поражение своих вассалов, Оттон принял отнюдь негероическое решение и заключил полюбовное соглашение с их победителями. Ренье и Ламберт вернули себе утраченные отцовские территории. Годфрид сохранил Монс, к которому император еще присовокупил Бульон и, возможно, как раз тогда, графство Верден, дабы не оставлять своего верного вассала без вознаграждения. Карл, брат Лотаря, только что был изгнан из Франции. Оттон воспользовался этим счастливым обстоятельством, которое давало ему возможность стравить между собой братьев Каролингов, которые уже начинали его беспокоить. Император назначил Карла герцогом Лотарингии, сделав его, таким образом, своим вассалом; в то же время он принял меры предосторожности, чтобы новый герцог не стал опасен для него, дав Карлу не самые важные земли, Непременным условием этих благодеяний было то, что Карл должен оказывать сопротивление любым действиям Лотаря в отношении Лотарингии. Карл сдержит слово, и однажды его вассальная клятва Оттону послужит предлогом, чтобы лишить его французского трона.

Вероятно, будет преувеличением приписывать императору далеко идущие политические планы; может быть, он поступал так только по причине слабости, желая устранить беспокойства, которые ему непрерывно причиняла Лотарингия. Независимо от того, произошло ли это по воле случая или в силу ловкости Оттона, результат все равно оказался удачным для империи, потому что Лотарь потерял, таким образом, бесценную поддержку на последующие годы.

В действительности Лотарь уже десять лет намеревался вернуть себе Лотарингию. После весеннего путешествия в Бургундию в сопровождении множества епископов (Сегуина, Гибуина, Адальберона Ланского, Лиудульфа и др.) он решил сильно рискнуть. Средство, которое хотел использовать Лотарь для достижения своих целей, было весьма ловкое, но нечестное. Король решил разом выиграть дело, задумав захватить в плен своего царственного кузена Оттона II. [140] Оттон находился в Ахене со своей беременной женой Феофано и небольшой свитой. Лотарь срочно созвал в середине июня в Лане знать, чтобы поделиться своими планами и спросить их совета. Очевидно, что он очень много им пообещал, т. к. собрание одобрило предложения короля без обсуждения, и Робертины, что было весьма существенно, всецело поддержали королевский замысел. Абсолютная тайна сохранялась настолько, что в армии, численность которой доходила до двадцати тысяч человек (по, безусловно, преувеличенным подсчетам Рихера), никто, кроме военачальников, не знал, куда они направляются. Соблюдая определенный порядок, войска были поделены на армейские корпуса, каждый из которых имел свой отличительный знак. Лотарь переправился на левый берег Самбры и Мааса; узнав про это, епископ Камбре в страхе бежал в Кельн, где вскоре и скончался от переживаний. После того как армия перешла вброд Маас, она двинулась на Ахен, но прежде была поделена; на «центурии», каждая из которых находилась под командованием «центуриона». [141] Но для внезапного нападения огромное войско, обремененное всевозможными обозами, двигалось слишком медленно. Зная только, что императора сопровождает немного людей, Лотарь точно не представлял их число (это стало известно только после переправы через Маас), и на всякий случай собрал как можно больше войск; это было его ошибкой.

Когда Оттону II сообщили, что французская армия находится совсем близко, он не поверил; вести о ее приближении поступали одна за другой, но император упрямо отрицал такую возможность, отвечая, что Лотарь просто не располагает в достаточном количестве ни воинами, ни верными вассалами, чтобы осмелиться на подобную затею. Наконец, император сам вскочил на коня, и лишь когда собственными глазами удостоверился в реальности происходящего, понял, что любое сопротивление бесполезно и лучше пока укрыться в надежном месте, а позднее вернуться с большой армией, чтобы отомстить. Он стремительно Лежал в Кельн вместе с Феофано и всей свитой, бросив императорские инсигнии.

Армия Лотаря, задержавшись из-за своих обозов, прибыла только на следующий день. Во дворце столы были еще расставлены и накрыты для трапезы, всю еду с которых растащили воины. Императорские инсигнии [142] извлекли из тайников, а дворец и близлежащие местности разграбили. Но поход все равно не удался, поскольку основная его цель – пленение Оттона II – так и не была достигнута. Пробыв всего три дня в Ахене, Лотарь дал приказ возвращаться домой. Но перед отъездом французы потешили свое самолюбие, повернув на восток бронзового орла, возвышавшегося на крыше дворца. Там его, очевидно, установили еще по приказу Карла Великого как символ угрозы для Саксонии; Оттоны, его наследники из Саксонской династии, естественно, перевернули орла на Запад, в знак своего господства над Лотарингией.

На обратном пути Лотарь попытался внезапно захватить город Мец, но и эта затея окончилась неудачей. Епископ Меца Теодорих пожаловался Оттону II и убедил его в необходимости отомстить за содеянное. Более того, он настроил против короля Франции его родного брата Карла, которому была обещана французская корона, в случае если удастся свергнуть Лотаря с престола.

Тем временем охваченный жаждой мести император призвал к оружию вассалов по всей империи. Он собрал знать и побудил их призвать французского короля к ответу за нанесенное оскорбление, а чтобы наверняка заручиться их преданностью, осыпал их всевозможными милостями. Так ему удалось собрать в Германии, в Лотарингии и Италии армию в тридцать тысяч всадников, что в глазах современников было колоссальным числом. Туда входили оруженосцы, слуги, стрелки и т. д., и общее количество воинов доходило до шестидесяти тысяч. [143] Это было самое большое скопление войск, которое видели за долгие годы в Западной Европе. Располагая подобными силами, Оттон II не нуждался в применении хитрости. Он даже предупредил Лотаря о том, что собирается захватить его королевство к 1 октября.