– И тебе!

Когда мы вышли на улицу, Полина поежилась:

– Бр-р-р! Не люблю поминки!

– Почему? – удивленно спросила я.

– Не знаю. Неприятное какое-то ощущение. Даже есть ничего не могу.

– Да? А я с удовольствием, – ответила я, погладив тугой живот.

– Ты давай говори, что узнала, – потребовала Полина, садясь за руль.

– Да ничего особенного. Екатерину Павловну убили ударом пепельницы по голове. Наша мамаша сообщила, что у нее имелся мужчина, Николай Иванович Корякин. Я знаю, где живет. Дом, то есть. Но квартиру узнать – не проблема.

– И где?

– На Рахова, в старом доме.

– Слушай, мы же как раз рядом, давай заедем? – загорелась Полина. – Узнаем, почему это он не был на похоронах у своей пассии?

– А удобно, Поль? Все-таки уже поздно!

– Ни фига не поздно! – отмахнулась Полина. – В самый раз. Чего тянуть-то?

Я, как всегда, согласилась. Мы подъехали к старенькому трехэтажному дому, оставили машину на улице, и прошли во двор. На скамейке сидело несколько бабушек. Бабушки-выручалочки, как же они помогают в подобных случаях!

– Простите, вы не подскажете, в какой квартире живет Николай Иванович? – спросила Полина.

– Николай Иваныч-то? На первом этаже, во второй квартире, – сразу же откликнулась маленькая, худощавенькая старушка.

– Только его, кажись, дома нету, – проинформировала вторая.

– Дома он, – сообщила третья. – Я слышала, как он там копошился чего-то. Все чего-то шуршит вечерами, не выходит никуда. И свет маленький до полночи жгет. И чего ему не спится?

На улице тем временем темнело. Из-за плотно задернутых шторок первого этажа пробивался слабый свет. Мы с Полиной вошли в дом и постучали. Никто не открыл.

– Странно, – удивленно подняла брови Полина и забарабанила сильнее. – Свет горит, а никого нет. Куда делся?

– Поля, а может, его тоже убили? – с замиранием сердца спросила я.

– С чего ты взяла?

– Да что-то в последнее время всех подряд убивают. Всех моих знакомых.

– Значит, убийца хочет уничтожить все человечество, чтобы остаться с тобой наедине! – выкинула Полина одну из своих дурацких шуток. – Ладно, давай подождем, раз уж приехали. Может, он на минутку куда вышел.

Мы вернулись во двор.

– Ну что, нету его? – спросила старушка номер два. – Я же говорила!

– Дома он! – упрямо повторила старушка номер три. – Не открывает просто!

Мы присели на соседнюю лавочку, и Полина достала сигареты. Бабки сразу зашушукались, неодобрительно качая головами, после чего стали расходиться. Мы посидели еще немного. За это время стемнело совсем.

Я посмотрела на окно Корякина и явственно увидела за шторой колыхнувшуюся тень. Даже мои близорукие глаза уловили это движение.

– Поля, смотри! – толкнула я сестру в бок. Полина подняла глаза.

– Видишь, тень?

– Ага, – ответила Полина. – А ну-ка, пошли!

Она соскочила с лавки и пошла к дому. Подошла к окну и поднялась на цыпочки.

– Эх, черт, не видно! – сокрушенно произнесла она. – Подожди-ка.

Во дворе росло высокое дерево. Полина направилась к нему. Я бестолково топталась на месте. Полина ухватилась за нижнюю толстую ветку, подтянулась на руках, и встала на нее ногами, держась руками за ствол. Потом осторожно прошла по этой ветке вперед, хватаясь за верхние, и стала всматриваться в окно Корякина.

– Ну что там? – спросила я снизу, задрав голову.

– Сидит, – тихо ответила Полина. – Рассматривает что-то. Не пойму, что. У него аж руки трясутся. Наверно, что-то ценное смотрит.

Она спрыгнула на землю и схватила меня за руку.

– Оля… – произнесла Полина серьезно, – у него там перстень, я уверена.

– Почему?

– Ну что еще можно рассматривать с таким вожделением? Пошли, надо брать его с поличным! Быстрее! – И она кинулась к дому.

– Но как ты собираешься попасть в квартиру? – спотыкаясь на ходу, спросила я. – Он же не откроет.

– Ничего, дверь вышибем! Там дверь хлипкая, я ее в один миг разнесу!

Не успела я высказать свои соображения насчет того, как бы нам не пришлось отвечать за порчу личного имущества, как сестра с разбегу бросилась на шаткую деревянную дверь всем корпусом. Дверь треснула, но не поддалась. Полина разбежалась и шибанула в нее со всего размаху плечом. Дверь крякнула и слетела с петель.

Мокрая, возбужденная Полина, а следом за ней и я ворвались в комнату.

За большим столом у окна сидел невысокий, плешивый мужичонка в очках. Он был весь взмокший, в уголках губ пенилась слюна. Я подумала, что передо мной эпилептик. Он испуганно таращился на нас, пытаясь прикрыть что-то руками на столе.